S-T-I-K-S. Стекловата
Шрифт:
То, что произошло потом, трудно поддаётся описанию. На вершине одной из пирамид сидела, как каменная горгулья на Соборе Парижской Богоматери, чёрная, громадная тварь. Это её талант, как зонтик, накрыл пирамиды из сена и тварей, затаившихся между ними. Самая низкая из них была не меньше топтуна. Все они были в низком старте и лишь ждали приказа своего лидера.
В колонне заметили засаду. Элита обнаружила, что её дар больше не действует, и сорвалась, увлекая за собой свору.
В колонне народ побросал еду и схватившись за стволы начал стрелять по приближающимся заражённым. Какие-то
Бронированные монстры ворвались в ряд грузовиков и начали рвать металл кабин и вырывать оттуда людей. Всё смешалось. Я примчался к машине Генерала. Тот отчаянно пытался навести порядок и перейти к организованной обороне.
Генерал орал в рацию:
– Солдат! Солдат!
– На связи!
– Ты в тягаче?
– Да, в последнем.
– Руля влево и сдай назад, чтобы из БМД на платформе можно было простреливать колонну вдоль. Потом прыгай в башню и бей по гадам.
– Вас понял! Выполняю!
Я увидел, что последняя машина выкатилась задом на поле и ушла в грязь по самые мосты. Маленькая точка Солдата перескочила в БМД. И вовремя. Топливозаправщик проскочил по освободившейся полосе и помчался в сторону Рынска, весь облепленный маленькими фигурками прицепившихся к нему, запаниковавших рейдеров. Те твари, которые пытались преследовать там людей, попали под штыковой огонь автопушки БМД. Самые хитрые заражённые перешли на другую сторону колонны и скрылись от огня Солдата.
Генерал тем временем не прекращал кричать в рацию. Средняя часть колонны была потеряна, а вот головная и задняя - отчаянно сопротивлялись.
Метрах в пятидесяти от нас работал Утёс с пикапа; гильзы звенели по асфальту; Антиквар, окутанный паром и дымом, чётко, короткими очередями, упокаивал очередного руббера или топтуна. На площадке, позади, топтался Кирпич с запасными стволами и Святой с лентами двенадцатимиллиметровых маленьких снарядов на вытянутых руках. Ещё какой-то усатый мужик в танковом шлеме и костюме химзащиты профессиональными движениями вскрывал ещё один цинк с боеприпасами. Водила из стаба развернул машину поперёк дороги и поочерёдно выезжая то на одну, то на другую сторону дороги, давал Антиквару доступ к новым целям.
Под перекрёстным огнём крупняка свора таяла на глазах. Получив за минуту потери в девяносто процентов, твари бросились прочь, обратно к пирамидам под чёрной плёнкой. Там их настигали безжалостные очереди и из середины колонны, где, наконец, ожила ещё одна автопушка второй БМД.
Неожиданно, прямо из воздуха, перед пикапом материализовалась Горгулья. И одним страшным ударом отправила Антиквара в последний полёт. Утёс, сорванный со станка, вместе с лентой отлетел в сторону Кирпича и, чуть не пришибив последнего, впечатался в землю. Раскалённый ствол зашипел в луже.
Элита тут же исчезла. Остатки своры воспряли и ринулись обратно к колонне. А Горгулья была уже там. Башенка бронемашины была оторвана, несчастный стрелок отправился под ноги топтунов, и те за несколько секунд растерзали беспомощное тельце. Солдат что-то понял и выскочил из своей БМД на платформе тягача. Помчался на другую сторону дороги. И вовремя! Элита была уже у тягача. Её блестящий чёрный панцирь возник перед бронемашиной. Горгулья не была дурой и понимала, что угроза в человеке, а не в железке. Я не знал, что делать, как помочь Солдату. Но продлить его жизнь мог попытаться. Тварь могла исчезнуть в любой момент, и я ударил по ней подавлением. И она не исчезла. Было видно, как она мчится за Солдатом в придорожную аллею молодых берёз.
– Ну! Кто-нибудь! Стреляйте!
Генерал тщетно пытался докричаться до экипажа третьей нашей брони - БРДМ. Но они как молчали с самого начала боя, так и молчали. Скорее всего, экипаж не успел добежать до своего тягача.
– Аа-аргх!
Кто-то заорал совсем рядом - это Кирпич менял ствол на валявшемся рядом "Утёсе". От его ладоней повалил дым. Запахло палёным мясом. Он попытался направить двухпудовую автопушку в сторону Солдата, но лишь слёзы бессилия выступили на его глазах. Святой добавил ленту и попытался помочь Кирпичу, но и вдвоём им удалось лишь нажать на гашетку; после короткой очереди, ушедшей в небо, оба улетели с криками отчаяния и боли в грязь.
Солдат мансил между берёз, элитник сносил их направо и налево, и те улетали, вместе с корнями и дёрном, то в поле, то на дорогу. Жить Солдату оставалось не более нескольких секунд.
И тут справа я услышал незнакомый голос:
– Дай-ка мне!
Усатый, невысокий мужик в такновом шлеме и немного разодранной химзащите, из под которой выглядывал бледно-жёлтый бушлат.
– Гыыть!
Уверенно взял в руки Утёс. Немного подсел на одну ногу, упёр его в пресс и так, держа на весу, втопил.
Короткие очереди пытались увести ствол в небо, но сила мужичка не давала это сделать. Очереди были невероятно точны. Лишь первой, пристрелочной, усатый танкист, так я его прозвал про себя, промазал. Больше промахов не было. Второй очередью Горгулье перерубило ноги. Третьей разворотило грудные пластины. Четвёртая и пятая партия бронебойно-зажигательных снарядов превратила тело элитника, лишившегося брони, в безжизненную груду вонючего мяса, костей и пластин.
Я отпустил Горгулью. Мужик, по ходу, тоже сдулся. Бессильно присел, а потом завалился назад. Автопушка придавила ему ноги. Он потянулся за живцом, но его накрыло. Он так и не донёс заветную фляжку до рта. Я выпить успел, но еле держался на ногах. Далековато всё-таки была цель, держать долго было тяжело. Тем более, я накануне сильно разрядился, когда случайно вскрыл засаду своры.
Солдат же сориентировался оперативно. Пока суть да дело, он уже вернулся в свою прежнюю огневую точку и несколькими точными очередями положил трёх оставшихся топтунов, которые, вслед за Горгульей, уже почти добежали до его машины.
Больше на поле боя целей не было.
Генерал сидел на корточках, приложив тыльную часть фаланги указательного пальца к сонной артерии Антиквара. Потом встал и медленно пошёл ко второму трупу. На того ему хватило лишь беглого взгляда. Непонятно откуда возникшая Медсестра уже заматывала Кирпичу обожжённые руки бинтом из пакета первой помощи. Святой, согнувшись пополам, кашлял и сплёвывал на землю кровавую слюну.