С тобой без тебя
Шрифт:
Существует расчет кода жизни, исходя из даты рождения.
Можно, конечно, не принимать всю эту арифметику, строя свои рассуждения на принципе отрицания. Этого не может быть, потому что этого не может быть никогда.
Но жизнь не ограничивается тем, что я вижу вокруг.
Это пища для размышлений.
22 июня
Сегодня нашему сыну 14 лет. Ты не дожил до этого события чуть больше месяца. Боже мой, как рано ты ушел! Как нужен сыну отец! У Кирилла подростковый период, переход в другую школу, становление, а сколько еще проблем впереди! А тебя нет рядом с нашим мальчиком и никогда уже не будет. Сыну теперь
Сегодня Кирилл получил паспорт. Сходили с ним в кафе, можно сказать, обмыли его лимонадом и пирожными. Вечером пришел Родион, друг с детского садика, ребята посидели немного, попили чаю с тортом, поиграли на компьютере и разошлись. Какой уж тут праздник!
А вчера часов в шесть вечера ходили с Кириллом по городу – гуляли. На улице такая жара, 28 градусов, дома сидеть стало тошно, вот и решили побродить, тоску разогнать. На голубом без единого облачка небе ослепительное солнце, столько зелени вокруг, народ в ярких нарядах, музыка из окон – такое буйство красок, столько вокруг жизни, что стало еще тяжелее. Решили зайти к Ольге Петуховой, моему товарищу по несчастью. Дом у нее гостиничного типа, с нехорошим двором, вокруг много таких же домов, частенько бродят всякие подозрительные личности. Но на улице было очень светло, во дворе никого не было. Кирилл решил покататься на качелях, а я зашла к Оле домой.
Дверь открыла ее дочь, красивая девушка, чем-то похожая на мать, хотя Оля – невысокая миниатюрная женщина с пшеничными волосами и голубыми глазами, а дочь – высокая зеленоглазая брюнетка, просто фотомодель. На тумбочке рядом с телевизором я увидела портрет Сергея, погибшего вместе с тобой. Вы сидели в машине рядышком, что называется, в тесноте, да не в обиде. Сергей был очень видным мужчиной. Красивый, рослый, с открытым лицом, какой-то весь излучающий свет и добро. Ростом под метр девяносто, пятьдесят шестой размер…
«Такого и убить-то сложно», – сказала Оля, когда мы с ней стали разглядывать семейные фотографии.
И посидела-то я всего минут десять, как вдруг раздался звонок телефона и взволнованный голос моей подруги Ирины, живущей неподалеку, сообщил мне, что Кирилл сейчас находится у нее. Он весь в крови. «Приходи скорее», – голос подруги выдавал сильное волнение. Я чуть не лишилась рассудка, бежала к Ирине, не видя ничего вокруг. Кровь стучала в висках, сердце перехватывало от страха. Муж, а теперь и сын?!
Я влетела в дверь Ирининой квартиры и кинулась к сыну, сидящему на диване в чужой рубахе, с разбитым, окровавленным лицом, со льдом, приложенным к носу, из которого текла кровь. Губы опухли и как-то вывернулись наружу, нос разъехался по лицу, светлые брюки были густо обрызганы кровью. Слава богу, он жив! Но что случилось?
Кирилл с виноватым видом, осознавая, что напугал меня до смерти, рассказал, как к нему подошел какой-то обкуренный взрослый парень и стал выяснять, из какого он двора. Узнав, что перед ним чужак, парень, не предупреждая, с размаху ударил его в лицо. От неожиданности и силы удара Кирилл упал на землю, ударившись головой о качели. Удар качелей пришелся возле виска. «Хорошо, что парень не стал бить меня ногами», – говорил сын, вытирая окровавленным платком кровь под носом и невольно размазывая ее по лицу.
После нервного потрясения, вызванного этой ситуацией, страха за сына, боли за мужа, какой-то обиды на судьбу и даже за испорченный вечер я сорвалась и буквально наорала на Кирилла, обвинила в том, что его ни на минуту нельзя оставить, что его бьют все кому не лень, и все тому подобное. Кирилл смотрел на меня сначала с удивлением, а потом его взгляд стал каким-то грустным и отстраненным, и только тут до меня стало доходить, что же я делаю. Мне стало очень стыдно и страшно за себя. Я запомню это свое состояние, чтобы никогда не повторить подобного. Какая же дрянь вышла из меня! А я всегда считала себя неплохим человеком.
Поздним вечером, отмыв от крови и обработав зеленкой лицо сына, выяснив, что ничего не было сломано, я попросила у моего мальчика прощения. Я разревелась и от стыда, и от жалости к нему, к себе, и еще бог знает от чего, а он вдруг обнял меня, прижался всем телом и прошептал: «Мама, ты все правильно говорила – я плохой сын. Я не смог себя защитить. Так как же я буду защищать тебя? Папе было стыдно за меня. Прости меня».
На следующий день на работе, сидя за чаем в перерыве между защитами дипломных проектов, я рассказала своей коллеге, женщине мудрой и повидавшей в жизни многое, к тому же обладающей некоторыми способностями, об этом случае с сыном, утаив вторую часть инцидента. Она очень внимательно выслушала, сказала несколько дежурных фраз о наркоманах и поведении молодежи. На том и расстались. Через несколько дней ее звонок разбудил меня рано утром.
«Оленька, мне была информация. То ли Господь, то ли Коля передали, что все эти дела с Кириллом из-за твоего, Оля, поведения. Тебя предупреждают через Кирилла, что ты что-то не так делаешь. Сын – самое дорогое, что осталось у тебя от Николая. Если ты не изменишься, то череда неприятностей с Кириллом будет продолжаться».
Да, я сама чувствую, что плохо прохожу испытание: слишком большое ЭГО. Я хочу оставить жизнь прежней, все вернуть назад, слишком много внимания уделяю своему горю, забывая подчас, что сыну тоже очень тяжело, что у него тоже горе. Я помню, как однажды, не удержавшись, разрыдалась так сильно, в голос, что перепугала Кирилла. Дрожащим от волнения голосом он бросил мне в лицо: «Если со мной что-нибудь случится, то у тебя будет и работа, и дом, и ты взрослая. А я, что будет со мной? Я буду детдомовской крысой. – И уходя, очень тихо добавил: – Если переживу это».
Нет больше стены, закрывающей нас с Кириллом от всех ветров. Сейчас мы с ним голые, с обнаженными нервами. Я должна найти силы и мобилизоваться. Должна довести его до уровня самостоятельной жизни, но так, чтоб его психика не деформировалась, чтобы он был сильным и уверенным в себе человеком. Но для этого мне и самой надо быть сильной!
А сил так мало. Почему? Наверное, я слишком жалею себя, а от этой жалости появляется бессилие.
У Майкла Ньютона есть хорошая мысль.
Когда случаются несчастья, вовсе не предполагается, что мы будем сидеть сложа руки, в фаталистическом умонастроении и не будем бороться за улучшение ситуации. В течение жизни все мы имеем возможности перемен, которые связаны с риском. Мы можем не воспользоваться ими, но нам всегда предоставляются варианты решений.
Просто так мало времени прошло. Все еще так болит! Имею право на горе!
29 июня
Ездили с Леной Васильевой в Архангельск, в «Росгосстрах». Удивляет и возмущает отношение к людям, потерявшим своих близких, тех, кто, собственно, кормится с этого дела. Будто мы только мешаем им заниматься делом, попрошайничаем и тому подобное. Надо дособирать еще кучу справок. Как хорошо, что кто-то из пострадавших добыл в прокуратуре акт осмотра места происшествия и еще кое-какие милицейские бумаги. Кирилл, похоже, имеет шанс получить страховку за отца, причем весьма весомую, как единственный несовершеннолетний. Но за это, оказывается, еще надо побороться. У виновника аварии тоже есть несовершеннолетний ребенок, но ему за отца не положено.