С тобой навеки
Шрифт:
Мой рот сам раскрывается. А потом я кусаю его шею как животное, в которое я и превратилась.
Аксель охает, когда я целую это место после укуса, лижу его ключицы, его кадык, оставляю горячие и долгие поцелуи на его горле.
— Извини, — говорю я, не отрываясь от его кожи.
— Не извиняйся, — бормочет он. — Боже, ты ощущаешься так идеально. Такая тёплая, влажная и… бл*дь.
Я глажу его через джинсы, упиваясь толстыми очертаниями, натянувшими ткань.
— Руни,
— Почему?
Аксель стонет, когда я снова массирую его, затем мягко убирает мою руку. Он глубоко целует меня, затем добавляет второй палец и начинает двигать ими быстрее.
— Потому что я хочу дать тебе это, а я не могу, когда ты прикасаешься ко мне. Я трахну твою руку и забуду собственное имя, а сейчас я не этим занимаюсь.
— Я… — сглотнув, я запрокидываю голову, пока он целует мою шею. — Я хочу, чтобы тебе тоже было приятно.
— Мне приятно, — говорит он мягко, искренне, пока его ласки подводят меня всё ближе и ближе. — Это делает мне приятно. Скажи мне, что приятно для тебя. Я хочу знать.
Я ахаю, не отрываясь от поцелуя.
— Потирай вверх и вниз, а не только кругами. Немножко нежнее.
Его прикосновение становится легче, сменяется ритмичными движениями вверх-вниз. Это настолько идеально, что я не могу перестать насаживаться на его руку и гнаться за разрядкой.
— Я чувствую тебя, — шепчет Аксель. — Так близко.
Я лихорадочно киваю, зажмурившись и потерявшись в невесомости его объятий, чувствуя себя лелеемой, обласканной и зацелованной. Мои бёдра сжимаются вокруг его бёдер. Наши языки сплетаются и сосут, пока жар поднимается по моей груди и горлу. Мои груди задевают его грудь, мой клитор пульсирует у его ладони, и когда я кончаю, это происходит с натужным, бездыханным всхлипом.
Лишь наше тяжёлое и частое дыхание эхом отдаётся на кухне, пока Аксель глубоко целует меня, затем отстраняется. Он закрывает глаза, кладёт на язык те пальцы, что были во мне, и обсасывает дочиста. Я снова прикасаюсь к нему через джинсы, чем добиваюсь стона и протяжного вздоха, когда я расстёгиваю пуговку, затем глажу его через боксёры-брифы.
Его ладонь останавливает мою. Он качает головой.
— Всё нормально.
— Что?
Аксель мягко целует меня в висок, затем в щёку.
— Иногда я получаю удовольствие от того, что не получаю удовольствие. Удовлетворить тебя уже было достаточным удовольствием.
У меня отвисает челюсть. Что он только что сказал?
— МЯУУУУУУ! — воет Скугга в студии.
Я вздыхаю и закрываю глаза, а Аксель отходит ещё дальше, незаметно поправляя себя в джинсах.
— Пойду проверю её.
Я остаюсь сидеть на кухонном шкафчике. Ошеломлённая. Потрясённая.
Может, приютить котёнка было не такой уж хорошей идеей.
***
— Ты уверен,
Аксель качает головой.
— Не хочу.
— Ну, это катастрофа. Тебе не нравится сладкое, а у нас целый противень брауни, которые нужно съесть. Безглютеновые брауни с тёмным шоколадом, — я закидываю кусочек в рот и счастливо вздыхаю. — Мои любимые.
Уголок его губ слегка приподнимается — самое близкое подобие улыбки, что я видела.
— Полагаю, тебе придётся съесть их все.
Я драматично вдыхаю, беру нож и отрезаю ещё один квадратик брауни — аппетитный уголочек.
— Ну если уж придётся. Хотя, возможно, я оставлю немного на завтрашний ужин с командой, чтобы поделиться со Скайлер.
— Ужинов больше не будет, — говорит Аксель.
Я замираю с ножом, опешив от того, какое разочарование это вызывает во мне. Я любила эти шумные ужины.
— О. Почему?
— Срочные проекты выполнены, так что больше нет необходимости работать так допоздна, — Аксель хмурится, изучая моё выражение. — Что не так?
— Ничего, — машинально говорю я из-за давно выработанной привычки. «Улыбнуться, сгладить ситуацию, всё в порядке».
Ступня Акселя аккуратно поддевает мою под столом. Он смотрит на свою тарелку, на которой раньше лежала гора салата из бекона, яиц и шпината, а теперь пусто. У этого мужчины аппетит подростка.
— Руни, — тихо говорит он. — Я… — прочистив горло, он поднимает взгляд к потолку и говорит: — Я не очень хорошо читаю между строк. Ты сказала, что всё в порядке, но весь твой язык тела говорит об обратном. Я не знаю, что с этим делать.
Я провожу своей стопой по его — нога в носке скользит по ноге в носке.
— Извини. Плохая привычка. Мне стоило сказать, что я… разочарована. Я буду скучать по всем, в основном по Паркеру, Беннету и Скай.
— Я могу попросить Беннета привезти Скайлер после школы, как-нибудь до твоего отъезда. Возможно, у нас получится поужинать с ними.
Я улыбаюсь.
— Правда?
Аксель отталкивается от стола, затем тянется к блокноту и тонкой ручке, которые лежат на краю полки.
— Когда ты так улыбаешься, разве я могу отказать?
Мой румянец просто колоссальный.
— Я постоянно улыбаюсь. Для этого немного надо.
— Верно, — открыв чистую страницу, он откидывается на стул под таким углом, что я не вижу его набросок. — Но это разные улыбки.
Я склоняю голову набок. Он флиртует со мной?
— Да?
Он кивает, его рука движется быстро.
— Есть лёгкая улыбка. Возможно, это… вежливая. Для тех людей, которым я обычно хмурюсь.
Я смеюсь.
— Есть улыбка пошире. Возможно, это удовлетворённая улыбка. Я часто вижу её в доме моих родителей.