С тобой навсегда
Шрифт:
— Не хочешь потанцевать?
— Нет пока. Сам понимаешь, не то настроение.
— Из-за Петера, что ли? Брось... Я — лучше. Я — веселый... А Петер — он хоть и мой брат и я не должен так говорить, но с ним скука. Он только о работе своей и думает...
Тут к нам подходят двое парней. Плечистые высокие ребята. Симпатичные, уверенные. Артуру кивают, со мной здороваются уважительно. Заказывают себе выпивку.
Потом один
— Вы — Люба? Девушка Петера?
Я смеюсь, глядя на Артура:
— Хитрость твоя не удалась! — потом отвечаю парню: — Да. Петер уехал на неделю.
Парень приветливо кивает мне:
— Мы слышали про вас. Но Петер почему-то вас прячет. Наверное, боится, что уведем.
— У него много работы.
Другой парень вдруг спрашивает:
— А что в России? Все опять поворачивается к коммунизму?
Я пожимаю плечами, я никогда не интересовалась политикой. А многих политиков, ежедневно мелькающих на телеэкранах, всегда воспринимала не иначе как клоунов. В стране моей давно неблагополучно: кризис следует за кризисом, скандал за скандалом, разоблачение за разоблачением и так далее; принимать все это всерьез... близко к сердцу... было бы очень тяжело, особенно с моей тонко организованной, чувствительной психикой; и я приспособилась: ко всему отечественному бесконечному внутриполитическому действу я отношусь как к клоунаде — не более того.
Здесь первый парень говорит своему приятелю:
— Нашел о чем спрашивать у дамы! — и опять поворачивается ко мне. — Может, потанцуете со мной?
Я улыбаюсь ему, как бы извиняясь:
— Нет, я не готова. Голова болит... Слишком быстрый танец...
— Тогда подождем медленного, — улыбается в ответ парень.
Тут инициативу перехватывает Артур:
— Медленный танец мой! На правах родственника... И потом — она со мной пришла!
Деваться некуда. Я вынуждена согласиться.
Парни, разочарованные, уходят:
— Очень жаль!
Я некоторое время наблюдаю за ними. Они приглашают каких-то девушек, танцуют. Иногда помахивают мне руками.
Говорю Артуру:
— Хорошие ребята, правда?
— Да уж! — он выпивает еще стаканчик, оживляется. — Забудь ты про этого Петера! Дался он тебе! Кроме работы, ничего не видит. Давай жить весело. Очень хорошо, что он уехал... Мы проведем этот праздник с тобой... Я тебя научу развлекаться, и ты надолго запомнишь этот вечер, этот Новый год...
Глаза у Артура уже плавают.
— Хорошо, Артур. Развлечемся, — отвечаю я без всякого воодушевления.
Тут он поднимает указательный палец вверх, спрашивает:
— Вот, слышишь?..
— Что? — не понимаю я.
— Медленный танец. Ты обещала...
И крепко ухватив меня за руку, Артур идет на круг. Уже танцуют три или четыре пары.
Положив руки мне на поясницу, Артур прижимает меня к себе. Хочет показать свою гиперсексуальность, что ли? Я отстраняюсь чуть-чуть. Так мы танцуем. Наверное, если глянуть со стороны, мы — странная пара. А точнее — мы вовсе не пара.
Музыка хорошая. Мне откуда-то знакома она. Я не вслушиваюсь особо в слова, но какие-то фразы отмечаю... «... портрет на стене... мне нравятся твои песни... ты молчишь, но твои песни не молчат... Эй, Джон, твои песни не молчат!..»
Здесь я вспоминаю наконец:
«Это же из репертуара «Пудиса»! Песня так и называется: «Не, John»! У нас с Верой и Надеждой даже пластинка такая была! Господи, как давно это было! И как я теперь далеко... От Веры и Надежды. И, возможно, от себя — той, прежней... Мой мир остался там — в Петербурге! Как я могла об этом забыть! Как могла столько времени обманываться! Петер всему виной: только находясь рядом с ним, я и могла обманываться. А теперь он уехал... Кто я здесь? Чужая... Чужая...»
Я танцую, музыка ласкает мне слух, а мысли уводят далеко — туда, где я еще не ходила:
«Не потеряла ли я себя, слишком увлеченная Петером?..»
Вот я слышу: фоном к песне идет запись голоса Джона Леннона. Очень к месту этот фон. Возникает хорошее созвучие. Наслаждаясь этим созвучием, я как-то обмякаю, расслабляюсь. А Артур понимает это по-своему: ему мнится, что я подалась к нему. Он вдруг прижимается своим виском к моему виску. Но я слегка отклоняю голову. Он же очень упрям, этот Артур... И сильный: его не так просто оттолкнуть. Я чувствую, руки его вдруг приходят в движение: левая спускается... мне ниже поясницы, а правая уверенно ложится мне на грудь.
Я вздрагиваю:
— Артур, убери руки!
— Зачем? — он пьяно ухмыляется мне в лицо. — Я так хорошо тебя ощущаю... И себя... Ты такая мягкая и в то же время — упругая...
Все еще пытаюсь оттолкнуть его:
— Я предупреждаю, Артур!
— А потом мы поедем ко мне... — он меня не слышит. — Я возьму тебя прямо в этом платье. Оно меня возбуждает.
И тогда я ударяю Артура.