С утра и до вечера
Шрифт:
братьями, но тщетно: лежали они очень плотно. Тогда он
подпрыгнул и, перескочив через замкнутую линию клювов
и голов, упал, уже в кругу, на их спины. «Раскопал» среди
них себе местечко, затем вклинился между двумя
перепелами, и его голова просунулась в круг других голов».
Все животные, которые, подобно хамелеону, могут
менять окраску своего тела, на ночь перекрашиваются
сообразно с обстановкой. Так поступают и осьминоги, и
каракатицы,
рыбы.
Африканский барсук ратель окрашен странным
образом: у него, вопреки всем правилам животного царства,
брюхо не светлое, а черное. Так вот, когда спит, ратель
переворачивается на спину, черным брюхом вверх.
Некоторые зоологи думают, что поступает он так, чтобы быть
менее заметным во сне.
Паук тарантул, отдыхая в норке или поджидая добычу,
тоже всегда поворачивает ко входу черный низ брюшка,
чтобы быть незаметным во мраке подземелья.
Спят в воздухе
В Европе шла война. Люди всеми видами чудо-техники
уничтожали друг друга, и было им, конечно, не до
животных. Никто не думал о том, где и как они спят. Люди сами
спали кое-как, напрягая все силы в борьбе с врагом. И вот
в одну из таких бессонных ночей французский летчик, сам
того не подозревая, попал прямо в спальню к стрижам и
позавидовал им немало.
Он пролетал высоко над немецкими позициями, и
выключил мотор, чтобы его не услышали. Скользил плавно
и бесшумно. Внизу белело море облаков, вверху сияла
полная луна. Когда самолет его, планируя, снизился до трех
тысяч метров, перед ним открылась странная картина:
всюду вокруг, насколько он мог видеть, небольшие черные
птицы, распластав крылья, безмолвно и недвижимо, как
призраки, парили над бездной. Много птиц! Все черные, все
словно неживые и все плыли над облаками в одну сторону.
Они спали! Когда самолет приближался, птицы, как
сомнамбулы, но с точным расчетом, ныряли под него и снова
плавно скользили на раскинутых крыльях, но уже за
хвостом.
«Мы пролетели прямо через стаю,— рассказывал
потом летчик,— и сбили двух птиц, одна застряла в самолете.
Я нашел ее потом: это был стриж!»
Рассказал он натуралисту Е. Вайтнауэру, и тот в 1952
году опубликовал этот рассказ и свои наблюдения в
швейцарском научном журнале.
Вайтнауэр уговорил одного пилота, и в его самолете
они поднимались по ночам высоко в небо: искали стрижей.
И вот однажды на высоте около полутора тысяч
заметили внизу под собой черные точки. Когда немного
снизились, увидели, что это стрижи. Их было около ста, и они
сонно парили, «упираясь» распростертыми крыльями в
струи теплого воздуха, устремившиеся за облака с нагретой
земли К
Первые птицы пробудились перед рассветом: в четыре
часа тридцать семь минут утра. Широкими кругами все
ниже и ниже опускались они к земле. Через двадцать
минут стало совсем светло, и над полями и лугами стрижи,
как обычно, уже с визгом ловили комаров, мух и разных
других крылатых насекомых.
Теперь у биологов нет сомнения, что стрижи спят в
воздухе. И другие исследователи, вооружившись радарами и
самолетами, видели, как перед ночью стрижи небольшими
стаями — от трех птиц и до пятидесяти, а редко и больше —
поднимались в небо и там, на высоте 1500—3000 метров,
сонно парили. Некоторые сомневаются, правда, все ли
стрижи принимают участие в этом коллективном сне над
облаками: возможно, некоторые пары, высиживающие и
кормящие птенцов, не улетают спать так высоко. Но, покончив
с этим хлопотливым делом, они тотчас присоединяются к
сонной компании в небе.
Чайки и альбатросы, паря над морем, тоже, наверное,
успевают неплохо вздремнуть в синеве небес.
1 Температура воздуха, в котором спали стрижи, была +23 градуса.
Насекомые тоже спят
Садилось солнце, и над старицей, обросшей камышами,
охотились щурки. Прямо с тополей пикировали в воду и,
едва коснувшись ее, уносили в длинных клювах маленьких
рыбешек, чтобы съесть их среди ветвей.
Большой уж не спеша проплыл с той стороны, с
солнечной, на эту, теневую: он всегда вечером тут проплывал.
И всегда, когда он с того берега плыл на этот, прилетали
стрекозы. Они садились на сухие ветки тополей, на самые
их голые концы, головами наружу, и замирали, раскинув
в стороны крылья. Сидели неподвижно по десятку и
больше на каждом тополе: сколько было сухих ветвей, столько
усаживалось на дереве стрекоз. На конце одной ветки редко
сидело по две стрекозы: они всегда соблюдали дистанцию,
близко друг к другу не садились, но деревья для сна
выбирали всегда одни и те же. И прилетали рано: заря еще
алела и было светло — на той, солнечной стороне,— но
здесь, в тени, куда они прилетали, сумрак уже туманил