С утра и до вечера

Акимушкин Игорь Иванович

звери, как зайцы и кролики, живут разными семьями: отцы-

зайцы ревностно заботятся о своих зайчатах, а кролики нет.

Об отцовских семьях я уже рассказывал: вспомните

куликов плавунчиков, колюшку, страусов эму и нанду.

Семьи прочно связывает, кроме личной привязанности,

общая территория, которую все члены семьи, и особенно

самец, бдительно охраняют. Чужака даже и своего вида

узнают сразу и немедленно и дружно изгоняют. Иногда

поднимается такая катавасия,

что в свалке свои, бывает, кусают

и клюют своих. Но, конечно, по ошибке и в боевом азарте.

Семья—«закрытое» объединение животных: чужих здесь

не принимают.

Организация некоторых звериных семей более сложная,

чем привыкли обычно представлять себе люди. Дружную

жизнь «больших семей» волков и крыс ученые сумели

разгадать только в последнее время.

Весной крыса-самец, облюбовав местечко, роет нору,

приводит в нее самку, и там скоро уже копошатся крысята.

Растут они быстро и через год, переженившись между

собой, сами обзаводятся детенышами. Тут же — в этой норе с

отнорками. Скоро крысиный дом переполняется

разновозрастными жильцами, и получается «большая семья».

Но всем места уже мало, и пары, одна за другой,

выселяются на новую жилплощадь. Случается обычно это два

раза в году: весной и осенью.

«Большая семья» волков еще больше. Волки — звери

очень умные, и организация всех дел у них образцовая.

Молодых воспитывают и оберегают не только волк с

волчицей, но и «дяди» и «тети», старшие братья и сестры.

Мужая, сильные молодые волки, двухлетки и трехлетки,

выбрав по вкусу подругу — часто на всю жизнь,— уходят

весной из стаи и заводят свою семью. Слабые же их

сверстники менее счастливы и своим домом обычно не живут, суп-

ружества не знают (если в округе есть волки сильные). Они

«нанимаются», что называется, няньками в семьи к своим

братьям. Такова их волчья доля.

Когда у волчицы родятся волчата, она первые недели

лежит с ними в логове. Потом, принюхиваясь, осторожно

вылезает из норы, но далеко не уходит — лишь метров за

сто—двести. Сюда все члены «большой семьи» приносят ей

добычу, всё, что поймали. Лишь позже она и сама ходит

на охоту. И вот тут-то няньки «нянчат» волчат: пока она

рыщет по полям и лесам, ее «тетки», сестры или старшие

дети, рожденные год назад, остаются с волчатами. Кормят

их, отрыгивая проглоченное на охоте мясо, и, конечно,

несут бдительный караул.

Волк-отец тоже долг свой не забывает. Он всегда рядом,

если не ушел с волчицей за добычей, и тоже кормит волчат

извергнутым из желудка мясом.

А осенью, когда детишки подрастут, волчья «большая

семья» охотится стаей, и молодые учатся у старых законам

джунглей.

Каждый сверчок знает свой шесток

«В Чикагском университете шел коллоквиум,

посвященный поведению обезьян,— рассказывает в своей

интересной книге французский зоолог Реми Шовэн.— Здесь

присутствовал и Фриш, автор известных работ по биологии

обезьян, который к тому же владеет — чрезвычайная

редкость— японским языком. На одной из полок библиотеки

внимание Фриша привлекло несколько японских книг и

журнал, уже покрытые слоем пыли — видно, никто никогда

не брал их в руки. И вот он уже перелистывает нетронутые

страницы. Удивление его безгранично: перед ним

раскрывается картина поразительно глубоких и лучше чем где бы

то ни было поставленных исследований. Большая группа

японских ученых на протяжении ряда лет вела наблюдения,

а о них даже никто не слыхал! И тема — именно поведение

обезьян».

Японские биологи изучали жизнь макак, которые

местами еще уцелели на их островах. Методы у них были те же,

что и у других этологов: по разным приметам надо запом-

нить «в лицо» всех обезьян, пронумеровать их и следить за

поведением каждой. Исследователи расписали время дежурств и все, что

видели и слышали, записывали в журнал и на магнитофон. И так —

восемь лет подряд—день за днем, час за часом.

И вот что узнали ученые: у обезьян есть ранги!

Одна стая макак жила на горе Такасакияма, «отрезанной от мира

с трех сторон морем, а с четвертой— горными хребтами». На горе

этой обезьяны сидели и ходили по

ней не как попало, а в строгом

порядке и в зависимости от «чина»

каждой обезьяны. В центре всегда

были самцы и самки самого

высокого ранга. Только малышам

разрешалось здесь «обезьянничать». На

Такасакияме жило шестнадцать

взрослых самцов, но лишь шестеро

из них, «самые крупные и

сильные», владели прерогативами столь

высокими, что могли гулять «по

центру». Всем другим вход был воспрещен. Они, тоже строго

по чину, «прозябали» в провинции — то есть с краю,

располагаясь кругами вокруг привилегированного центра.

Порядок был такой: первую круговую орбиту, ближайшую к