С волками на Вы
Шрифт:
— Отойдите, пожалуйста, в сторону. Дайте пройти.
— Спускайся вниз. Её нет в комнате.
— Отчего я должен вам верить?
— А почему тебе кажется, что я тебя обманываю? Или ты вообще не доверяешь людям?
— Я доверяю людям, которых знаю. Вас я не знаю.
— Неужели? — Богдан удивлённо приподнял мохнатые брови. — И это ты говоришь человеку, который дважды спас тебя от волка?
Костя промолчал.
— Ты должен знать обо мне одно — я желаю тебе добра. Если я прошу не делать чего-то, не делай, ради всего святого!
— Обещаю! Но я испугался
— Её здесь нет. Поищи в кухне. Я спущусь, как только усмирю волчицу.
И будто в подтверждение его слов трактир сотрясся от грохота. Богдан побежал вглубь коридора. Костя рванул за ним.
— Убирайся отсюда! — заорал Богдан и хотел толкнуть парня, но тут толстая доска двери треснула, и ему пришлось навалиться на неё плечом.
— У тебя есть ремень? — прохрипел Богдан.
Костя задрал свитер и дёрнул за бляшку. Румын выдернул ремень. В ту же секунду отлетела вторая доска, и в коридор просунулась волчья морда. Богдан накинул волку на шею удавку и затянул ремень.
— Вниз! — заорал он парню и выбил ногой треснувшую доску.
Волк рванулся к Косте, но Богдан сильнее стянул ременной ошейник. Зверь захрипел.
— Вниз!
Костя стоял, как вкопанный, не в силах отвести взгляда от жёлтых немигающих глаз волка.
— Назад! — заорал Богдан то ли ему, то ли волку.
Костя попятился и, шарахнувшись затылком о стену, съехал на пол. Волк напрыгнул на него, но не сумел дотянуться до горла. Однако Богдан уже тянул его назад из последних сил. Даже за дверной косяк схватился. Костя не двигался. Когти перебирали в воздухе, не касаясь его, но горящие расплавленным золотом глаза причиняли не меньшую боль.
— Уползай!
Костя пополз. Попятился, как рак, не поднимая зада. Волк хрипел. Богдан тащил его назад, крича теперь уже по-румынски. Костя почувствовал спиной балясину и поднялся. Трактир вновь сотрясся — похоже, Богдану всё же удалось втолкнуть волка в комнату и захлопнуть дверь. Костя вскочил на ноги, но, должно быть, слишком резко. Лоб покрылся испариной. Костя откинул чёлку и громко вздохнул. В глазах зарябило. Он вцепился в толстые перила, но картинка перед глазами продолжала распадаться на мелкие кусочки, и скоро те завертелись по кругу, будто стекляшки в детском калейдоскопе.
Удара об пол Костя не почувствовал. Под ним оказалась мягкая шерсть, тёплая, пахнущая морозным холодом и зверем, хищником, кровью… Грудь затрещала, но желания освободиться от этой тяжести не возникало. Вот оно, безграничное спокойствие, которое возможно только на пороге смерти, в волчьих объятьях.
— Константин! Константин!
Голос Богдана звучал глухо и зло. Костя часто заморгал и попытался отстраниться от свитера, в который уткнулся носом. Богдан, видимо, стащил его с него и растирал ему шерстью щёки — волосья до сих пор щекочут нос. Костя шмыгнул и потёр самый кончик.
— Слушай, парень, два раза за один день — не слишком ли часто? У тебя такое раньше бывало?
Костя хотел подняться, но Богдан уложил его обратно.
— Полежи ещё хотя бы с минуту.
В голове гудело, будто на него надели ведро и били по нему молотком. Костя вздрагивал, то и дело судорожно сжимая руку Богдана, а потом вновь уткнулся носом в свитер.
— Шерсти наглотаешься, — Богдан отвернул лицо парня в сторону лестницы, на которой показалась Варя. Или не она? На щёки Косте легли мягкие волчьи лапы. Он вывернулся, скатился с колен Богдана и встал на четвереньки. Лицо Вари оказалось напротив, губы шевелились, но слов Костя не слышал, лишь видел приближающиеся к его лицу когти. Но вдруг волчьи лапы исчезли и появились обычные пальцы. Он опустил глаза: на полу лежали перчатки — похожие Богдан потерял в лесу — из волчьей шкуры, с когтями.
— Дура! — выдохнул Костя в лицо Варе и со злости чуть лбом об пол не начал биться.
Возможно, ему помешал сделать это Богдан. Румын подтянул его за подмышки вверх и подставил плечо.
— Я сам…
Костя попытался отстраниться. Куда там! Хватка у Богдана стальная! Можно, конечно, вывернуться — заламывать руки при Варе Богдан постесняется. А если уж румын совсем без такта, то в этот раз Костя даст ему отпор. Он в хорошей форме и в кулаках есть сила — это не уличная драка, до крови не дойдёт. Он просто возьмёт бесконтрольную силу под контроль. Давно пора показать Богдану, что он не слабак, а просто чёртов питерский интеллигент. Но и ботаник при необходимости станет шпаной.
Костя попытался пошевелиться, у него не получалось. Даже в детстве, когда он вырывался из отцовской хватки, такого превосходства у противника не было — да, отец всегда справлялся с ним, но нашкодивший мальчишка чувствовал, как в схватке с ним мускулы отца напрягаются. Руки же Богдана сейчас расслаблены, будто он вовсе не пытается сдержать сильного парня, а несёт под мышкой свёрток. Костя рванулся в сторону и тут же потерял под ногами опору. Его подбросили и перекинули через плечо.
— Пропусти нас!
Варя вжалась в стену раньше окрика Богдана.
— Я сам могу дойти, — процедил Костя сквозь зубы.
— Видишь же, что не можешь! Тебя ноги не держат! — ухмыльнулся Богдан.
Костя обрадовался, что не видит наглой рожи румына, он и так еле сдерживался, чтобы не пройтись кулаками по его спине. Хотя куда важнее не смотреть сейчас в лицо Варе, идущей следом с рваным свитером и волчьими рукавицами.
— Я могла сама его довести, — послышался мышиный писк Вари, и Богдан даже приостановился, чтобы сострить:
— А ты его уже довела!
Или же он остановился, чтобы просто открыть дверь. Наконец под головой Кости была подушка, а не плечо Богдана.
— Не смей вставать! А ты живо вниз и позаботься, чтобы у него не случилось теперь ещё и голодного обморока.
— Вы сами ничерта не ели, — попытался приподняться Костя, но тут же получил широкой ладонью в лоб.
— Лежать! Она принесёт поесть и мне, пока я буду сидеть тут и охранять тебя.
— От кого? — простонал Костя, не делая больше попыток приподняться: лоб болел теперь не меньше груди.