С волками жить....
Шрифт:
— Иди поздорову, — сказал он ей.
— Да ты смеешься, что ли? — ответила она и вскинула голову. — Отдай мне моего мужа, светлый князь. Довольно ты его мучил прежде, теперь снова настиг?
— О чем ты? Это что, ваша полоумная? — оглянулся князь, но никто даже не улыбнулся.
Лошади попятились, нервно всхрапывая, когда женщина коротко взвыла, а ей — вот тут князь не поверил собственным ушам — ответила воем чуть не половина деревни: парни и девицы, подростки, дети... А вот княжеские охотничьи псы что-то попятились,
— Отдай. Моего. Мужа, — повторила она. — Иначе отсюда никто не уйдет, обещаю. А если что сделаешь с ним, клянусь: не я, так мои потомки найдут тебя, всех твоих чад и домочадцев.
— Перестрелять — и дело в сторону... — подал голос кто-то из свиты.
— Люди же! Не смеете без доказательств! — ответил другой.
— Это вольная деревня, нешто забыли? — крикнул кто-то из толпы.
«Вольная Волчья», — вспомнил вдруг князь. Хотел спросить, откуда такое название, да забыл... а теперь, развернув коня, посмотрел на волка в клетке.
Глаза у него были не волчьи, серо-голубые. И цепочка на шее — он видел такую!
— Отомкните замки, — велел князь, и оборотень, припадая на заднюю лапу, опасливо ступил наземь... и тут же получил по загривку от той женщины.
— Дурак! Говорила тебе не соваться в тот лес, а ты... «Я лучше знаю, я лучше знаю!» Что ты узнал, дубина? На вот, держи!
Она бросила что-то наземь, и волк мигом обратился в невысокого роста сухопарого человека. Дети еще засмеялись, глядя, как он неловко кувырнулся после жениной затрещины.
— Да могу я раз в жизни тебя ослушаться?
— Не мо-ожешь! — радостно заржала та часть деревни, что выла в поддержку.
— Иди домой... Ухитриться надо такой капкан не заметить! Ослеп на старости лет, что ли?
— Да ну тебя, Люта...
Князь смотрел на него — до чего профиль знаком! И коротко остриженные волосы, светлые, с проседью уже... И глаза — словно вчера видел в отражении или...
— Эретор? — негромко окликнул он, и князю показалось, будто спина оборотня-подкаблучника дрогнула. — Это ты?
— Не пойму, о чем ты, князь, — тот обернулся и поклонился не земно, но почтительно.
Они долго смотрели друг на друга в упор, и наконец князь выговорил:
— Он сказал, ты сможешь жить обычной жизнью. А вышло...
— Я и живу обычной жизнью. И вины моей в том, что случилось, нет.
— Я знаю. Он сам и... — князь отвел взгляд. — Думал, я послушный, не как ты. Думал, стану выполнять приказы.
— И что же вышло?
— Когда я догадался и объяснил все верным людям... он умирал очень долго, — Иритор снова встретился глазами с братом. — Весь город собрался посмотреть. Жаль, ты не видел.
— Я, знаешь, предпочитаю всадить пулю в лоб или затянуть петлю. Пытки — не по мне, — сказал Эре и отвернулся, — кем бы ни был тот мерзавец... Пойдем, Люта.
— О чем это он? — шепотом спросил кто-то.
— Да кто его поймет, он странный малость... — ляпнул какой-то мальчишка. — Живут с теткой Лютой там, куда никому не долезть, зверей стреляют. Одичали небось...
— Я т-те дам тетку! — красивая девица дала ему затрещину. — Не такая мамка старая...
— Да как не старая! Вдова Эльви давно умерла, лет через пятнадцать после того, как Люта с отцом пришли, а Эльви было вот как тебе, да, тебе, — вступила незнакомая тетушка, указывая на средних лет женщину. — Помирать уж точно не собиралась!
— И оружейник! Их трое уже сменилось, а Люта так и ходит за патронами!
— А ну тихо! — рявкнула еще одна женщина, на голову выше остальных, локтями прокладывая себе путь сквозь толпу. — Опять все пропустила, что ли? Ишь какая медленная стала, ну да лет-то мне сколько...
— Ага! — выскочил мальчишка. — Гляди — это князь, он волка поймал, только это был не волк, а дядька Эре, а тетка Люта...
— Умолкни, — попросила Трюдда, а это была именно она. — Без сопливых разберусь.
С годами она сделалась еще массивнее и, она сама говорила, крепче. Ружейный залп бы точно выдержала: известно же, что к старости великаны превращаются в камень. Она, пусть и не чистокровная, следовала дорогой предков.
— Светлый князь, — сказала Трюдда наконец, — прости этих болванов: они не ведают, что болтают. И не слушай наветов: никогда деревня не страдала от оборотней. Вру! Один раз пришлый явился, черный... И охотник был пришлый. Убил черного — и стало спокойно.
— Значит, оборотней нет? — проговорил Иритор. — А что я видел сию минуту? Или меня глаза обманули, и мужчина не сделался из волка человеком?
— Так он не оборотень, те-то за горой живут, — невозмутимо ответила Трюдда. — Расплодились что-то, вот там капканов и понаставили, так что это вы Эре поймали, охотника. Заколдовали его когда-то давным-давно, ну да он не шибко жалуется. Говорит, охотиться сподручнее, а вот ружье носить — не особенно. Сами в зубах этакую железяку по кустам потаскаете — поймете.
— А женщина?..
— Жена его. Сами знаете: муж и жена — одна плоть.
Иритор мог бы еще поспрашивать, но на него смотели десятки пар одинаковых светло-карих... желтых на свету глаз. И ему — чтоб его! — стало страшно.
— Ну что ж, раз никто вас не тревожит, проследую дальше, — выговорил он.
Будь проклята эта обязаннность — раз в году хоть куда-то да наведайся! Вот, пришел черед этой всеми богами забытой деревушки...
Эретор — тот носился бы, наверно, по всему невеликому княжеству, а Иритор терпеть этого не мог. Жаль, стать наследнком Эретор не мог... Но если... Если вдруг...
— Женщина, — поманил он к себе Трюдду. — Передай — пускай этому вашему Эре и его жене отпускают столько патронов и прочих припасов, сколько понадобится. Эй, ты там! Запиши!