С. Х. В. А. Т. К. А.
Шрифт:
— Что? — сразу насторожился Филин.
— Да это… подозрительное чего-то.
— Тебе вечно что-то мерещится, — заворчал Жердь, после чего сквозь рокот двигателя донеслись выстрелы.
Тимур сунул «слизень» в карман. С частым стуком пули ударили в правый борт и в стекло, которое, скорее всего, было бронированным. Глухо заухал Филин, машина сильно качнулась.
Ящик затрясло, когда микроавтобус пошёл юзом, и Тимур расставил локти, упираясь в стенки. Закричал Растафарыч, дружно завопили Жердь с Огоньком, машина накренилась и рухнула на
Тимур вскрикнул, больно ударившись плечом, но вряд ли кто-то расслышал. Взвыл и заглох двигатель, захрустели кусты, потом его приложило лбом о крышку. Придя в себя, он почувствовал, что задыхается, и не сразу врубился в происходящее — решил, что находится в гробу, заорал с перепугу, забился, колотя по металлу…
Сверху доносились крики и выстрелы. Кое-как согнув ноги, Тимур уперся коленями в крышку ящика. Жесть выгнулась, скрипнули запорные скобы, одна с щелчком отлетела, другая затрещала и лопнула, отчего крышка распахнулась, ахнув по борту машины, который теперь стал полом.
Он выкатился из ящика. Автобус лежал на левом боку, обе дверцы справа распахнуты, в них высунулись бандиты и двое людей в камуфляже — все они стояли на спинках кресел, оказавшихся сверху.
На четвереньках, вытирая кровь с рассеченного лба, подполз Растафарыч.
— Школьник, ты как? Я думал, конец тебе, дэтнулся с перепугу!
— Надо выбираться, — прошептал Тимур, нащупывая пистолет.
Люди через дверцы лезли из машины на склон глубокой канавы, в которую она свалилась. Снаружи стреляли.
— Рюкзак где?
— Вот он, вот. — Волосатый за лямку подтащил к нему рюкзак, Тимур схватил его и встал на колени.
— Как нам вылезти? Лобовуха цела, дверцы с этой стороны к земле прижало…
— Люк в потолке есть!
— Тихо ты!
Продев руки в лямки рюкзака, он вслед за Растафарычем сунулся к люку. Бандиты и камуфляжная пара уже выбрались из автобуса — хорошо, что ни один при этом не кинул взгляд вниз, а то бы они очень удивились. Растафарыч открыл пластиковую крышку, сдвинул стекло и вылез, дёргая обтянутыми голубой джинсой ногами. Тимур сунулся за ним, понял, что рюкзак не пустит, снял его, выбросил наружу и полез следом.
Сверху опять застучали выстрелы. Выпав из люка на землю, Тимур схватился за рюкзак.
— Что делать будем? — шепотом спросил Растафарыч.
Пятеро лежали на склоне, выставив головы, и стреляли по тем, кто атаковал машину. Та перевернулась в самом начале канавы, другой конец которой густо зарос бурьяном.
Растафарыч полез наверх. Оттуда донеслось нарастающее гудение, от которого у Тимура будто оборвалось всё внутри. Привстав, он вцепился в ноги волосатого, сдёрнул на дно канавы и упал рядом.
— Ты чего?!
— Лежи!
Донёсся предостерегающий крик Жердя, гудение перешло в надсадный вой, а потом канаву накрыло волной жара.
— Святой Вудсток! — Растафарыч поднял голову. — Что это фаернуло? Вроде сам Большой Маврикий пукнул…
— «Жарка», — прошептал Тимур. — Аномалия там сработала.
Он отвесил водителю подзатыльник для поддержания боевого духа, встал на четвереньки и потрусил к бурьяну. На ходу спросил:
— Кто по нам стрелял?
— Не видел, — донеслось сзади. — Прятались они. Может, те отморозки, про которых сержант толковал.
Выстрелы на время смолкли. Вверху шелестели кусты и ругался Жердь. Уже почти добравшись до бурьяна, Тимур оглянулся.
И увидел перекошенную морду Филина.
— Это ж Шульга! — закричал бандит.
Тимур нырнул в бурьян, следом вломился Растафарыч. На другом конце канавы Жердь повернул к главарю измазанное землей лицо:
— Кто?
— Шульга!
— Какой Шульга?
— Младший! Он с нами в автобусе ехал!
Жердь от изумления приоткрыл пасть:
— Ты чё, командир? Ошалел совсем, в Зону попав?
Бандит выпалил это и пригнул голову, ожидая, что сейчас твёрдый командирский кулак врежет ему по уху или по носу, но Филину было не до того.
— Я тебе говорю! Волосатик, значит, его в ящике прятал, в одном из тех железных, больше негде. Кто по нам палит?
Они лежали рядком на краю канавы: Огонёк, Филин, Жердь и, немного в стороне, Шрам с Лысым. Последние двое уже показали все свои полевые умения — сунулись из канавы дальше, чем следовало, не заметив горячего смерча, вьющегося над землей неподалеку. «Жарка», ясное дело, и сработала. Шрам успел нырнуть обратно, а Лысому она опалила башку. Не очень сильно, но он теперь в натуре стал Лысым, без всякого преувеличения, а вернее, преуменьшения.
Огонёк, доставая из сумки бутылку с длинным горлышком, сказал:
— А может, волосатый и не знал, что у него такой пассажир в ящике?
— Не важно. За ними давайте, Шульгу мне доставьте!
— Блин, опять Шульгу лови! — перепугался Жердь. — Он меня уже дважды подранил, шустрый очень! Пусть вон Огонёк сам…
— Э, ты чё творишь?!
Филин вовремя повернул голову и перехватил занесённую руку Огонька, который собрался бросить в бурьян бутылку. Из горлышка торчала тряпка, которую он поджёг от зажигалки.
— Стой, придурок! — рявкнул главарь и пригнулся, когда среди деревьев на другой стороне дороги, где прятались напавшие на машину, часто застучали выстрелы. — Он мне живым нужен, вдруг артефакт не у него щас?
Пули ударили в землю и в стволы деревьев за канавой.
— Туши её! — орал перепуганный Жердь. — Бросай! Туши!
Хладнокровный Огонёк швырнул бутылку через притухшую после вспышки аномалию. Кто-то из напавших оказался очень уж метким или просто удачливым — пуля попала в зажигательный снаряд, когда тот летел над дорогой, и бутылка взорвалась шаром алого огня. Вокруг шара вспыхнуло ярко-жёлтое пламя, кольцом окружившее его, отчего всё это стало напоминать планету Юпитер, только окрашенную кислотными красками. Кольцо распалось искрами, они с треском погасли, а шар разгорелся ярче.