Сабина Шпильрейн: Между молотом и наковальней
Шрифт:
– Стоп. Откуда ты взяла, что Фрейд любит Юнга?
– Он сам мне об этом говорил.
– Кто? Фрейд?
– Нет, разумеется, не Фрейд. Я ведь не была с ним лично знакома. Об этом мне сказал Юнг.
– Мало ли что он мог говорить. Он говорил, например, что любит тебя.
– Так оно и было на самом деле.
– Ладно, не уводи меня в сторону.
– Не пониманию.
– А чего тут непонятного. Все предельно ясно.
– Поясни.
– Фрейд помог разрешить ту неприятную для тебя ситуацию, в которую ты попала?
– В определенной степени помог.
– Вероятно,
– Видимо, так.
– И чего же ты после этого хочешь? Чтобы амбициозный мужчина простил тебя и Фрейда за минуты испытанного им позора?
– Я как-то не думала об этом.
– Вот и раскинь мозгами. Не каждый способен забыть то, как и каким образом ему пришлось каяться в свершенных грехах.
– Да, это не просто.
– У признавшегося в своих ошибках человека часто возникает вполне понятное желание вычеркнуть из своей памяти подобный позорный эпизод. А как это можно сделать, если те люди, перед которыми было сделано покаянное признание, своим видом напоминают ему о былом позоре.
– Но ведь при последующем общении с Юнгом я никогда не возвращалась к тому эпизоду, не напоминала ему о нем. Уверена, что и Фрейд не затрагивал эту тему.
– Это не имеет никакого значения. Не осознавая того, раскаявшийся человек постоянно может чувствовать вину, и общение с теми, кто знает о его ошибках, вызывает бессознательное желание избавиться от этих людей.
– А как же религиозная исповедь, где многим людям приходится каяться перед священнослужащими?
– Не путай Божий дар с яичницей. Религиозные люди ходят в церковь, чтобы покаяться в совершенных ими грехах перед теми, кто как бы принимает эти грехи на себя. Они идут за отпущением грехов и поэтому, даже испытывая стыд и вину, не стремятся избавиться от священнослужителя. Напротив, они готовы придти к нему и в следующий раз, когда снова согрешат. Так и протекает жизнь многих людей, которые грешат и каются, снова грешат и снова каются.
А вот признавать свои ошибки перед близкими тебе людьми, с которыми приходится иметь дело постоянно – это совсем другое дело. Они предстают перед тобой как живой укор. Начинаешь комплексовать. Поэтому хочется как можно быстрее избавиться от них, особенно от любимых и уважаемых тобою людей.
– Но, как психоаналитик, Юнг наверняка не страдал от подобного комплекса.
– Блажен, кто верует: легко тому живется.
– А, что, разве не так?
– У каждого есть свои комплексы. И у Фрейда, и у тебя, дорогая, и у Юнга. Твой любимый не был святым.
– Но проблема не в том, что у кого-то есть комплексы. Они действительно имеются у всех. Проблема в том, как каждый человек справляется с ними.
– Значит, Юнг не смог справиться с тем, что «сжирало» его изнутри. Точнее, он нашел способ, благодаря которому постарался освободиться от бессознательного чувства вины.
– Ты полагаешь, что для этого ему понадобилось прибегнуть к жертвоприношению?
– Наконец-то до тебя дошло. Вспомни, как ведут себя некоторые твои пациенты. Вместо того чтобы разобраться в себе, они проецируют вовне свои страхи, обиды, вину и таким образом начинают бороться не со своими бессознательными
– Ты хочешь сказать, что бессознательное чувство вины оказалось смещенным у Юнга на Фрейда и на меня, в результате чего мы стали для него теми, кого надо было принести в жертву?
– Именно так, хотя, судя по всему, тут были задействованы и другие мотивы.
– Как бы мне хотелось, чтобы ты ошибалась в отношении меня и Юнга!
– Мне-то что. Я всего лишь высказала свои соображения. Хочешь – слушай, хочешь – заткни себе уши.
– Так не хочется быть жертвой своего собственного бессознательного и тем более бессознательного другого человека!
– Это ты точно сказала насчет жертвы собственного бессознательного и бессознательного Юнга. Только заметь себе, что в размышлениях Юнга о жертвоприношении явственно просматривается одна мысль: нет побежденных и победителей, так или иначе все становятся жертвами, своей символической смертью пролагающими путь к новой жизни.
– Разрушение как становление?
– Точно. Ты же сама писала об этом, подсказав тем самым Юнгу мысль о необходимости жертвенности во имя жизни.
Разрыв
Должно быть, при прочтении работы Юнга о метаморфозах и символах либидо Сабина испытывала противоречивые чувства: она не могла не радоваться по поводу того, что такой признанный авторитет, как Юнг, к тому же ее обожаемый и любимый учитель, несколько раз сослался на ее статью, отражающую результаты клинического опыта; вместе с тем в этой работе имелись подводные камни, о которые могла разбиться дружба двух, несомненно, талантливых, но по-своему честолюбивых людей.
И действительно, прошло всего несколько месяцев после опубликования работы Юнга, как его отношения с Фрейдом достигли пика разногласий и взаимных обид, после которого продолжение личных контактов оказалось невозможным.
Еще до того, как Фрейд получил возможность прочитать работу Юнга о метаморфозах и символах либидо, он высказывал ему опасения по поводу того, что его идейный наследник начинает слишком глубоко увязать в трясине мифологической литературы. В свою очередь, Юнг успокаивал мэтра психоанализа и писал ему о том, чтобы тот не тревожился по поводу того, что он надолго исчезнет «в клубах религиозно-либидозного тумана».
Погружаясь, как он выражался сам, в царство матерей, Юнг собирался вновь подняться на земную поверхность и просил Фрейда побыть еще немного снисходительным к нему, поскольку он сможет добыть много интересного для развития психоанализа.
Мэтр был по-своему терпелив. Вместе с тем он поделился не столько своими возражениями, сколько, как он сам писал, просто сомнениями в связи с юнговским пониманием инцеста, материнского права, либидо и других проблем, представляющих интерес для психоаналитиков. В частности, он считал, что материнское право нельзя путать с господством женщин и что материнское право особенно хорошо уживается с полигамным унижением женщин.
При прояснении всех этих вопросов между ними выявились серьезные разногласия. Особенно это касалось проблематики инцеста и трактовки либидо.