Саблями крещенные
Шрифт:
— Вы слишком хорошо ознакомлены с жизнеописанием этого принца. Не думал, что вы такой тонкий знаток европейских дворов.
— Дьявол меня рассмеши, полковник. Неужели вам не понятно, что меня специально натаскали по поводу всей этой истории, чтобы подготовить вас к будущим переговорам? Правда, прежде всего я должен выяснить, не согласитесь ли вы перейти на службу к испанскому королю. Как это в свое время сделал сам Ян-Казимир.
— Исключено, — мгновенно отреагировал Гяур. — Не потому, что с неуважением отношусь к испанской короне, — как можно благодушнее улыбнулся он. — Что касается лично меня, то на поле брани испанцев и французов я оказался совершенно случайно. И теперь у меня одно-единственное желание — поскорее вернуться в Украину, чтобы затем подумать о возвращении на свою родину — в устье Дуная.
— Вы, говорят, тоже претендент на корону. Где-то там, в своем небольшом королевстве.
— Княжестве, если уж быть точным, — поморщившись, ответил Одар-Гяур. Ему вовсе не хотелось обсуждать свои перспективы на корону Острова Русов с первым попавшимся испанским лейтенантом. Да еще и тюремщиком.
Несколько минут они молчали, поглядывая то на увозящий в Испанию племянницу коменданта города корабль, то на обедневший на самую большую свою достопримечательность городок.
— Коль уж вы так много знаете о просьбе польского принца… Не приходилось ли вам слышать, кто занимается мной от имени французского правительства или командования?
— Французского? — поморщил лоб лейтенант. Он был чуть старше Гяура и на лбу его еще только просматривались первые наброски будущих линий мудрости и страданий. — Кажется, какой-то мсье из министерства иностранных дел. Да еще вроде бы некая графиня. Которая прибыла в Дюнкерк вместе с Яном-Казимиром и, кажется, готова лично явиться на переговоры с командующим сюда, в этот городишко. Кстати, князь, вы не в курсе, что это за графиня? Генерала д’Арбеля эта особа почему-то сразу же заинтересовала.
— Понятия не имею, — не задумываясь, ответил Гяур. Хотя сердце его сжалось: «Неужто графиня де Ляфер?! А мсье из министерства — конечно же ее благочестивый супруг, милейший граф де Корнель». — Очевидно, о ней лучше расспросить самого принца.
И как же Гяур завидовал сейчас этому принцу!
— Если представится такая возможность, — недоверчиво покосился на него лейтенант д’Эстиньо. — Приглашаю вас в капитанскую каюту, князь. Пора основательно подкрепиться.
— С удовольствием. Но, прежде всего, вопрос: я все еще должен считать себя пленным? Или же становлюсь гостем капитана?
— Гостем капитана корабля вы не можете считать себя уже хотя бы потому, что я все еще не капитан, — уклончиво ответил д’Эстиньо. — И произойдет это назначение, как я понимаю, не раньше, чем вы перестанете считать себя пленным. Корабль пока что арестован. Экипажу запрещено сходить на берег. Послан целый отряд для ареста командора Морано. Командующий, как и вице-адмирал, желает знать, что же на самом деле произошло тогда на рейде форта Ананде.
— В таком случае, принимаю ваше приглашение под слово чести, что не стану спасаться бегством.
— Это по-рыцарски, — согласился лейтенант.
29
Первыми тронулись в путь сержант Пикондэ и Арвид. За ними, подчинившись повелевающему жесту Гардена, не спеша двинулись мушкетеры. Повозка, которую они должны были охранять, чуть задержалась в перелеске и начала прокладывать колею в нетронутой песчаной низине лишь после того, как капитан Стомвель повел свой караван к верхней переправе.
Никто так толком и не понял, зачем Гардену понадобилось все это, а главное, куда девался он сам.
Путь к нижней переправе оказался недолгим. Проехав около полутора миль, повозка застряла на склоне песчаного косогора, и солдат-возница окликнул мушкетеров, призывая вытолкать ее на травянистый перевал, с которого река в тумане еще не была видна, хотя и заявляла о себе приглушенным клокотанием бурунов на каменистом мелководье.
Вот тогда и произошло то, что предвидел Гарден и к чему напряженно готовился сержант Пикондэ. У самой переправы он и Арвид оглянулись и увидели, что мушкетеры отстали, спешились и принялись вытаскивать повозку на твердь земную.
— Стоит ли ждать их? — проворчал Арвид. — Лучше прощупаем переправу. Иногда вода в этих местах поднимается довольно высоко.
— Так вы из этих мест?
— Во всяком случае, обе эти переправы мне хорошо известны.
— Тогда ведите, — согласился сержант.
На пологом влажном склоне кони оступались, и копыта их скользили по прибитой дождями траве, словно по льду. Арвид еще как-то умудрялся держаться, а вот сержант уже дважды чуть было не оказывался под крупом.
— Послушайте, мы сейчас одни, — заговорил Арвид после нескольких минут молчания. — Знаете, во что оценивается письмо, которое вы везете?
— Оно еще во что-то оценивается? — кисло ухмыльнулся Пикондэ.
— Но вы действительно везете его или это очередная уловка лейтенанта-священника?
Сержант молча извлек из-под дорожной накидки пакет и показал Арвиду. Тот взглянул на него, словно голодный пес на кусок мяса.
— Похоже, что это оно. Пять печатей, так ведь?
— Королевских… печатей, — многозначительно уточнил сержант.
Арвид попытался приблизиться к сержанту и даже потянулся рукой к пакету, но Пикондэ благоразумно упрятал его во внутренний карман.
— Письмо все еще не дает вам покоя? Только честно.
— Сначала меня чуть не убили люди Гардена. Потом иезуиты. Теперь не верите ни вы, ни они.
— Почему же? Лейтенант Гарден как раз поверил вам, — спокойно возразил сержант. — Что, кстати, всех нас удивило.
— И правильно сделал. Я верен своему слову. Он спас мне жизнь, и я готов служить ему. Потому и предупредил о засаде. ожидавшей вас на верхней переправе. Но знаете… — он оглянулся на прибрежный склон. Ни один из мушкетеров там еще не появился. Это успокоило Арвида. — За это дрянное письмецо мы с вами могли бы получить столько золотых, что, честно разделив их пополам, всю оставшуюся жизнь жили бы, не думая ни о службе, ни об иезуитах. Нет, я не склоняю вас к измене. Просто обидно, что, спасая его, оставляем себя нищими.