Саблями крещенные
Шрифт:
То ли матросов оказалось слишком мало, то ли действовали нерасторопно, однако судно они разворачивали слишком долго. Две шлюпки все же успели подойти к левому борту «Альмансора», и сидевшие там сторонники командора даже сумели забросить крючья. Третья шлюпка пыталась обойти бриг с носа, чтобы напасть с другого борта.
Но шедшие в ней несостоявшиеся пираты явно не рассчитали: бриг врезался в нее, опрокинул и нескольких корсаров сразу же потопил. Остальные стали хвататься за свисающие с корабля канаты или же плыть к двум другим лодкам, но солдаты расстреливали их из ружей и пистолетов.
Попытка взять бриг на абордаж тоже не удалась. В короткой яростной схватке солдаты и моряки «Альмансора» сбили с палубы нескольких ворвавшихся туда сторонников командора, а сам дон Морано оказался в воде и едва сумел добраться до подоспевшего баркаса.
Схватив одно из вынесенных на палубу ружей, Гяур выстрелил по баркасу и проследил, как раненный им матрос подхватился и вывалился за борт. Полковник осмотрелся — больше заряженных ружей не было. Он поднял глаза и только сейчас заметил, что лейтенант стоит, нацелив на него пистолет. И вообще он окружен испанскими солдатами. Поняв, что шлюпкам их теперь не догнать, они весь свой боевой пыл направили на пленника, которого необходимо было вернуть в карцер.
— Я ведь дал слово чести, лейтенант, — укоризненно покачал головой князь Гяур. — Неужели вы позволили себе усомниться в его искренности?
— Я видел, как вы сражались, князь, — ответил в свое оправдание лейтенант. — Будь моя воля, этого оказалось бы достаточным, чтобы вернуть вам оружие и считать свободным. Однако я не волен принимать подобные решения.
— От вас они и не требуются, — князь швырнул к ногам лейтенанта сначала ружье, потом заткнутый за пояс палаш. — Где прикажете ожидать своей участи, все в той же вонючей конуре?
Лейтенант медленно осмотрел своих солдат, ожидая услышать их мнение. Но солдаты молчали.
— Вы остаетесь в той же каюте, в которой были. Но в то же время можете находиться на палубе, сколько сочтете нужным. Без оружия, естественно. Под слово чести.
25
Арвид рванул дверцу кареты и, свесившись с коня, просунул голову внутрь.
— Это я, лейтенант Гарден, тот самый наемник.
— Вижу, что вы, — невозмутимо признал его лейтенант. — Слушаю вас очень внимательно.
— Вам нельзя сейчас к броду. На том берегу засада — двенадцать вооруженных всадников.
— Всего лишь двенадцать?
— Считаете, что маловато?
— Так это вы привели их?
— Нет. Мне всего лишь приказано сопровождать вас до переправы и следить, на месте ли карета и лейтенант Гарден.
— В таком случае, передайте, что он на месте, — неожиданно вмешался сидевший на передке в наброшенном на плечи овчинном тулупе кучер.
— Не твое дело, — рявкнул Арвид. — Уберите его, лейтенант, лишние уши нам не нужны.
— Невозмутимость и терпение, брат Арвид, — сбросил с себя тулуп кучер, вмиг перевоплощаясь в лейтенанта Гардена. — Иначе вам никогда не стать дипломатом.
— Это уж точно, — сплюнул тот сквозь зубы. — Что, опять подсадили?
— На этот раз сержанта Пикондэ. Его можете не стесняться. Остальным прикажите удалиться, — обратился он к д’Артаньяну.
Выждав несколько минут, пока все, включая и самого сержанта Пикондэ, не пожелавшего становиться «лишними ушами», удалились, Гарден резким, почти незаметным движением выхватил из ножен Арвида его меч и, как бы играясь им, спросил:
— Значит, теперь они знают, что шведский посланник не убит, что произошла ошибка?
— Знают, конечно.
— Узнали от вас?
— Я всего лишь подтвердил. Поскольку врать уже не было смысла. Проболтался кто-то из ваших солдат. В корчме. В деревеньке, где вы оставляли раненого. Иезуиты — да будет вам известно — слышат даже то, что не слышит сатана.
— То есть вы всего лишь подтвердили?
— Иначе теперь я уже был бы без языка. А то и без головы, — натужно прокашливаясь, ответил Арвид. — В двух милях отсюда, вниз по течению, есть другой брод. Пока те, в засаде, поймут, что ждать вас дальше бессмысленно, успеете проскочить. Они вначале бросятся искать вас на этом берегу, решат, что остановились переждать туман.
— А мне показалось, что ваш язык слишком дорог вам.
— Не огорчайтесь, я оставлю его при себе. Сам же останусь вместе с вами. Так надежнее.
— Странно: зачем им так понадобилось это письмо? — как бы про себя проговорил Гарден.
— Увы, теперь им нужно не только письмо, но и вы сами. Надеются, что станете их союзником и король Польши услышит то, что хотят сказать они, а не кардинал Мазарини.
— Тоже вполне понятно и объяснимо. Что советуете?
— Это вы у меня спрашиваете совета? — расщедрился на хищноватую улыбку Арвид. — До сих пор вам хватало собственного ума.
— Вам лучше знать, что здесь происходит. К тому же не за вами охотятся — за мной. Вы же вроде как бы охотник.
Арвид задумчиво посмотрел в сторону невидимой отсюда реки.
— У вас есть еще одно фальшивое письмо?
— Кто бы мог подумать, что понадобится сразу два? Вы бы конечно же выкрали его и отдали отцу Антонию?
— Грегори. Карлу Грегори. Это он возглавляет людей, которые охотятся за вами.
— Понятия не имею, кто этот ваш Грегори, — проворчал посланец. — Проясните же, коль теперь мы союзники.
— Признаться, мне тоже известно только его имя.
Гарден воспринял это признание совершенно спокойно.
— Придется оставить вас без вознаграждения, — огорчил он Арвида. — У меня только одно письмо. Настоящее. Но и его я отдал сержанту, который только что сидел в карете.
— Чтобы попался вместе с ним?
— Я-то помню его наизусть. Ну а если меня схватят люди Грегори… Что ж, это даже интересно. Попытаюсь выяснить, чего они, в конце концов, хотят.
По лицу Арвида скользнула сочувственная ухмылка. «Какая наивность! — подумал он, глядя на священника. — Там тебе быстро объяснят, чего они добиваются».