Сад радостей земных

Оутс Джойс Кэрол

Клара и Роза не подняли глаз. Их бросило в жар.

— Вон то почем? — выпалила Клара.

Она первый раз в жизни обращалась к продавщице в магазине и сама не знала, как эти слова слетели с языка.

— Вот этот аэроплан? Двенадцать центов, милочка.

Клара уставилась на аэроплан. Потом сообразила, что он ей не по карману. Роза толкнула ее локтем в бок:

— Я тебе дам два цента.

— Нет, не надо.

— О господи!..

Ощущая на себе взгляды продавщицы и Розы, Клара ткнула пальцем в мешочек с мраморными шариками.

— А

это почем?

— Двадцать пять, милочка. Это вещь дорогая.

— Да возьми аэроплан, какого черта, — сказала Роза.

Она небрежно облокотилась о прилавок. Клара только диву давалась, на нее глядя: можно подумать, будто Роза весь век ходит по таким магазинам.

— А это почем? — Клара наобум, не глядя, ткнула пальцем.

— Милочка, тут настоящие резиновые шины, видишь?

Это стоит дорого.

Клара глотнула — в горле пересохло, лицо горело. И подумала: всю жизнь будет помнить эти минуты — ярко раскрашенные игрушки, десятицентовик, стиснутый в потных пальцах, жалостливую продавщицу, презрение Розы.

— А это? — сказала она. — За это сколько?

— Ровно десять центов, милочка.

Это была маленькая уродливая кукла-голыш. Кларе она совсем не нравилась, но пришлось купить.

— Вот, — сказала она и сунула толстухе монетку. — Я ее возьму.

И в ожидании уставилась на пухлые руки продавщицы. Та проворно сунула куклу в пакетик.

— На, деточка, — сказала она и нагнулась так, чтобы Кларе видно было ее улыбающееся лицо. — Ты к нам скоро опять придешь, правда?

Клара взяла у нее пакетик и выбежала за дверь. На улице она почувствовала, что вся дрожит. Роза выбежала следом.

— Очумела, что ли? — спросила она. — Чего это на тебя нашло?

— Ничего.

— Кой черт ты купила такую дрянь?

— Заткнись.

— Сама заткнись…

— Нет, ты заткнись!

И Клара, точно деревянная, зашагала впереди. Губы ее шевелились, она бы много чего сказала Розе, но им уже случалось драться, ясно, что Роза ее поколотит.

— Надо же, дурочку из себя строит, отребье, вот ты кто, — прошипела Роза.

— Иди ты знаешь куда.

— А у меня пятнадцать центов осталось, мои собственные.

— Ну и подавись.

— Ну и черт с тобой.

Клара остановилась на обочине тротуара. На улице не видно было ни одной машины. Она прижала руку с бумажным пакетом к груди, выставила его напоказ, пускай все видят — она кое-что купила! Роза секунду-другую постояла у нее за спиной, потом Клара обернулась. Девочки нерешительно поглядели друг на друга.

— Пойдем в ту сторону, — сказала Роза.

И показала на боковую улицу. Они пошли рядом, будто никакой размолвки и не бывало. По обе стороны улицы тянулись немощеные пешеходные дорожки, дома казались пустыми. Среди этих домов стояла старая церковь — окна заколочены досками, все вокруг заросло сорной травой.

— Хочу когда-нибудь пойти в церковь, — сказала Клара.

— Я один раз была, тощища.

Отец просто храпел.

— Он там заснул?

— Он где хочешь заснет… хоть на работе, коли ему вздумается.

— А мой… — Клара подумала, что бы такое сказать, кое-что вертелось у нее на языке, но про это лучше молчать: ее отец иногда по ночам вовсе не спит, а, спотыкаясь, выходит за дверь и там бродит совсем один и курит. Идет к выходу, спотыкаясь, перешагивает через нее, через братьев, будит ее… он тогда совсем как чужой. И ни слова не скажет.

Девочки шли мимо старых каркасных домов. С одного крыльца на них смотрели две щуплые высохшие старушонки. Клара и Роза опустили глаза, им как-то совестно стало, что сами они такие молодые. Они зашагали быстрей. Солнце припекало, но что за важность. Клара заметила на Розиной нижней губе след помады, и ее кольнула зависть.

— Ладно, дитятко, — сказала Роза. — Хочешь, кой-что покажу?

И вытащила из кармана расческу — пластмассовую красную расческу, такие Клара только что видела в магазине.

— Чего это? — удивилась Клара.

— Это тебе, дурочка.

И Роза протянула ей расческу.

— Откуда она у тебя?

— С бобового поля, дурочка.

Клара удивленно взяла расческу. Но у Розы нашлось и еще кое-что: вторая трубочка губной помады, изукрашенная блестящими ярко-розовыми камушками, и катушка золотых ниток, и целлулоидный аэроплан, и какие-то мягкие разноцветные штучки — Клара таких никогда не видала.

— Чего это? — с жадным любопытством спросила она.

Роза расправила непонятные штуки, они были из резины — голубые, красные, зеленые. Роза прижала одну концом ко рту и стала дуть. Оказалось, это воздушный шар. Клара так расхохоталась, что пришлось зажать poт обеими руками.

— Где ты их взяла?

— Я ж говорю, на бобовом поле. — Роза протянула ей аэроплан. — Разве ты не видала? Такие штуки растут на грядке вместе с бобами.

— Это ты мне?

— Для того пащенка, твоего братца. На, бери.

— Вот спасибо-то…

Роза пожала плечами. Клара, закусив губу, разглядывала аэроплан и расческу. Никак не ждала — такие подарки, просто чудо… Она хотела было расчесать спутанные волосы, но расческа сразу же зацепилась — и ни взад, ни вперед.

Они пошли дальше, взявшись под руки.

— Вот спасибо-то. Роза, ты ужас какая милочка, — сказала Клара.

Роза расхохоталась, как мальчишка.

— Зря я сперва разозлилась, — продолжала Клара. Слушай, а вдруг бы тебя поймали?

— Ну и что?

— Вдруг бы посадили в тюрьму?

— Я так и так влипла, мне уж все равно, — сказала Роза, и углы губ у нее опустились.

— Чего? Как это влипла?

— Скоро узнаешь.

Будто нечаянно они разняли руки. Роза сказала насмешливо:

— Спорим, ты побоишься что-нибудь стащить. — Она немножко покраснела, будто проговорилась, о чем-то и теперь жалеет. — Ты иногда хуже маленькой.