Сад земных наслаждений. Книга 1
Шрифт:
И с чего это вдруг Нортон обозвал его, бесящимся с жиру плейбоем?
Выйдя из офиса Нортона он вернулся на взлетное поле, рассеянно выслушав по дороге к своему 'спиту' кучу комплиментов от сослуживцев.
Фарр вылез из-под колпака истребителя.
– Досталось?
– Не без этого!
– Как 'спит' себя вел в полете?
– Вполне прилично!
Но Майкла сейчас интересовало совсем другое, и настолько сильно, что он, отозвав Фарра в сторону, решил с ним обсудить ситуацию.
– Нортон в глаза назвал меня сумасбродным плейбоем, не знающим, куда девать деньги!
– мрачно пожаловался он.
– Я не спрашиваю, почему его это задевает - наверное, есть какие-нибудь причины. Меня больше интересует - откуда он знает, что у меня водятся деньги?
– Для этого не надо особого ума. Все знают, что ты никогда не ночевал в ночлежках!
Механик самозабвенно перебирал ключи в карманах своего комбинезона, но удивленному Майклу показалось, что он таким образом избегает смотреть ему в глаза.
– Фарр, не морочь мне голову! Я в эскадрилье уже четыре месяца, и много раз разговаривал с Нортоном, не вызывая у него столь негативных эмоций. Может, я чего-то не знаю, что известно тебе?
Стив откровенно смутился, у него даже покраснели уши. Они рубиновыми лопухами светились рядом с веснушчатым вытянутым лицом, и красоты Фарру не прибавляли.
– Понимаешь,- виновато забормотал он,- когда ты... в общем, мы думали, что ты погиб!
– И?
– Мы...
– Кто 'мы'?
– Я, Кренфорд и Нортон! Мы хотели найти в твоих вещах, какой-нибудь телефон или адрес, чтобы связаться с твоими близкими! Но не было ни записной книжки, ни каких-либо записей, но на самом дне рюкзака мы нашли сложенный лист бумаги...
Майкл даже застонал от досады, сообразив, что эти любопытные придурки наткнулись на его завещание. А ведь телефон Вормсли специально для такого случая хранился в его личном деле в штабе авиакрыла.
– ... а там - и акции, и доли в компаниях, и деньги, и картины, да ещё вдобавок опекуном какого-то ребенка назван герцог! Нортон тогда ещё сказал, что парни наподобие тебя рискуют жизнью просто от скуки, потому что золотая моча в голову ударяет! Мол, мы тут родину защищаем, а ты себе на забаву устроил русскую рулетку!
Механик ещё что-то мямлил, а Фрейзер глядел на этого олуха и обреченно размышлял, что не истеблишмент резко очерчивает границу между собой и простыми смертными, а последние бьются ни на жизнь, а на смерть, чтобы эту границу сохранить. Иначе, к чему стремиться, что преодолевать, кого ненавидеть и кого обвинять во всех своих бедах и несчастьях?! А если уж они вскарабкиваются на Олимп, то на бывших друзей и приятелей даже плюнуть брезгуют!
– Если бы мне захотелось сыграть в 'русскую рулетку',- буркнул он,- я бы тупо плавал по Ла-Маншу в поисках мины!
– Но ты всегда скрывал, что имеешь много денег!
– Мне что, заказать себе золотой шлем? Или выложить бриллиантами краги перчаток?
– Обычно состоятельные парни устраивают пирушки...
– Ты считаешь, что мы мало пьем?
Вообще-то, спорил Майкл уже автоматически - ему была понятна логика Стива. Нужно делиться, чтобы тебя считали своим. Показать, так сказать, щедрость! А Фрейзер не хотел прослыть щедрым, и у него на то были причины. И дело не в деньгах - в его в кармане особо не убудет, даже если он будет поить своих друзей хоть каждый день. У щедрости есть обратная, неприятная сторона медали - знакомые начинают смотреть на тебя, как на ходячую кассу взаимопомощи, и кто бы ни подошел, ты будешь постоянно ждать от него просьбы одолжить денег. И, в конце концов, эти должники тебя же и возненавидят, потому что не захотят возвращать долги.
Пришлось как-то утрясать ситуацию. Со Стивом они были по-настоящему дружны, и Майклу не хотелось, чтобы между ними возникло какое-либо напряжение.
– Послушай, Стив, ты-то знаешь, что ни мешков денег, ни золотых слитков у меня нет?
– Нет!
– согласился тот.
– Это потому, что я оставил и деньги, и всё, что на них можно приобрести в Америке! А сейчас мне вполне хватает тех шиллингов, которые платит за вылеты Истребительное командование.
Неизвестно, как подействовал на Фарра этот аргумент, но Стив отличался флегматичным характером, и поэтому охотно принял его пояснения.
Другое дело - Кренфорд! Он рассказал о завещании всем, кто только был в состоянии его слушать, причем солидно приукрасив для занимательности. Майкл, конечно, этого не знал, но поймав несколько любопытствующих взглядов от людей, которые никогда на него не обращали внимания, быстро сообразил - что-то не так.
Разговор между приятелями состоялся в одном из пабов Хендфилса, куда они смотались после дежурства. Тот день был особо тяжелым для английской истребительной авиации, да и для Англии в целом.
29 декабря немецкие бомбардировщики прорвались в Лондон, и разбомбили центр города. Наибольший ущерб был нанесен Сити - этот рейд бомбардировщиков, прозванный 'Вторым лондонским пожаром', зажег в 'Квадратной Миле' 1400 пожаров.
Их эскадрилья встретила немцев уже возвращающимися на базы в Голландию. Сражение произошло над Ла-Маншем, и, прикрывающий Менсона Майкл следовал за ним как привязанный, стараясь не смотреть вниз на серую гладь пролива. Ему даже сейчас становилось не по себе, когда он вспоминал свою борьбу со смертью в его ледяных водах.
Фрейзер узнал, насколько сильно пострадал центр Лондона, только возвратившись в общежитие.
Об этом ему сказал дежурный, когда он направлялся в ванную комнату. Фарр убрел на свидание к своей девушке из вспомогательных служб, и Фрейзеру даже не с кем было перекинуться словом. От охватившего его страха за Пэм Майкл не мог найти себе места, и поэтому, когда к нему заглянул Кренфорд и позвал пропустить по стаканчику в Хендфилсе, не стал отказываться.
Там пилотов встретили громкими возгласами радости Мардж и Лидия, тоже только что прилетевшие на своем почтовом самолете откуда-то с севера. Девушки взволнованно рассказывали, каким образом им удалось осуществить посадку с неисправными шасси.