Садовое товарищество "Металлург"
Шрифт:
Кривлюсь, не скрывая раздражения, не люблю такие моменты. Бывший этнограф, специализировавшийся на славянской мистике, специалист весьма востребованный, даром что его артефакты несколько однообразны. Выведенные глаголицей на листках бумаги и пергамента древние наговоры вполне себе действенны, но… бумага, она и есть бумага.
Глубокие знания (целый доктор наук, шутка ли!?) предмета несколько компенсируются как недолговечность хрупких носителей, так и направленностью. Всё больше сглазы и защиты от них, заговоры от стрел и тому подобное. Отчасти даже действенней моих корявых самоделок – целый пласт древней культуры, не абы что. Зато мои корявости проще приспосабливать к текущему моменту.
Не скрывая неприязненного взгляда, вампир отошёл от стола, скрестив демонстративно руки. На Земле бывший преподаватель попил кровушку у студентов в переносном смысле. А теперь вот… в самом что ни на есть буквальном. Но что не отнять – законопослушен, никаких там обескровленных трупов и обесчещенных под вампирским гипнозом девиц. Всего-то специфика питания.
Не в первый раз замечаю, что нас ссорят специально, вроде как чтобы не возникло сговора двух специалистов. Профсоюза, так сказать.
И вроде как даже не из подлости… Кочергин точно руководствуется благими намерениями, забыв о второй части поговорки. Кицунэ… лис, он и есть лис, интрига ради интриги. Юрий Иванович привык просто, он и руководил примерно так же. Редкостный гандон… отец под его началом успел поработать, вспоминал исключительно матерно.
У каждого из тяжеловесов свои резоны – исключительно верные, разумеется… но всё равно неприятно.
Попытки поговорить проваливается – когда аргументы, пусть даже неосознанно, подкрепляются Силой, легко принять на веру всё, что угодно. Привыкаем потихонечку к феодализму и Праву Силы.
– Донжон капитальный, а четыре школьных сектора делаем пока временными, Крепкими, но скорее всего будем делать потом из камня, – не моргая, поясняет Юрий Иванович, ставший главой проекта из-за совпадения личной Силы и строительного образования.
– С меня что требуется?
– Прикинь, что тут можно сделать лично тебе, чтобы не переделывать потом.
– Артефакты?
– Да.
Уточнение не лишнее: несмотря на образование и руководящий опыт, Юрий Иванович не самый компетентный специалист, да и интеллект не так чтоб очень. Тупит подчас крепенько, но альтернатив нет – не только оборотни, но и многие другие изменённые просто не станут подчиняться слабому. Начнутся споры, ссоры, невыполнение приказов и работа, ведущаяся ни шатко, ни валко. Проверено.
Приходится к подобным спецам приставлять в качестве замов специалистов реальных. Другое дело, что такие вот Юрии Ивановичи не всегда прислушиваются к их мнению. Или как вариант – искать по-настоящему сильного изменённого, готового пойти под начало более слабого, но компетентного руководителя. Как ни печально, но таких мало. Инстинкты…
– Угу, угу, – обхожу вокруг макета, – я бы сосредоточился на сигналках прежде всего – чтобы никто из учеников не мог пересечь границы чужого сектора. Змеи сейчас злые, могут и не понять, что псами и волками движет не столько агрессия, сколько дурное любопытство. Затем…
Кицунэ стоял перед строем, заложив руки за спину и слегка расставив ноги.
– Напоминаю, – начал он, – что это не учения и не соревнования. Никаких первых и последних мест, штрафных баллов и тому подобной хери нет, и не будет. Задача одна – помочь нашему отрядному медику отработать паркур с элементами преследования. Не поймать, не обезвредить! Коснуться!
– Догонялки, да? – Заулыбался Анвар, выпуская и втягивая когти на изменившейся лапе-руке.
– Догонялки на касание, – уточнил Соколов, щёлкая секундомером, – ии… начали!
Длинноухий подросток с раскосыми глазами и лишним весом прыгнул вверх и чуть вперёд, оборачиваясь енотом прямо в воздухе. Упитанное тельце зацепилось за тонкие пружинистые веточки и сменило траекторию полёта.
Двое преследователей не успели это сделать и упали, столкнувшись в воздухе. Послышались эмоциональные слова на незнакомом языке и Анвар, грубо толкнув второго участника аварии, встал, держась за повреждённую руку.
– Брат, извини, брат, – тут же повинился он.
– Ничего… погнали дальше.
Бобров казался неуловимым, мастерски используя преимущества сильного человеческого… антропоморфного тела и лёгкого звериного.
– Что творит, поганец, – восхитился Соколов, наблюдая за носящимся по кронам деревьев енотом, – тридцать человек поймать не могут!
– По тонким веткам бегать кроме него никто не может, – хмыкнула Лия скептически.
– Пусть… у каждого свои преимущества. Можешь что-то лучше других – делай! Ребятам никто не мешал скооперироваться и устроить загонную тактику.
– Что творит! – Восхитился кицунэ, не отрываю взгляда от происходящего, – видишь? Да левее…
– Где?
– Где старый след от молнии…
– Ага. Сидит… личинку жрёт.
– Жрёт… иллюзия, – усмехнулся Соколов, – рядышком стоит, фак показывает. Издевается, поганец!
Дунув в свисток, объявил об окончании догонялок. Разгорячившиеся приключенцы прыгали вниз по веткам, обсуждая игру.
– Замечательно, – подытожил Владислав Рудольфович, – могу сказать, что наш медик наконец-то научился убегать! Кроме шуток, большое достижение! Как боец он, сами знаете, слабенький. Ну да медику это и не нужно.
– Как боец, как хуец, – пиная попадающиеся под ноги гнилушки, бурчу негромко, чтобы Соколов не услышал, – хули ж меня сравнивать в рукопашной!? У большинства здесь масса мышечная вдвое выше моей. Или богомол, против которого вообще шансов нет. У меня вон артефакты… С ними любого почти в отряде сделаю. А, хули толку! Если мозги мышцами даже у кицунэ задавлены, спорить бессмысленно!
– Карта… какая есть, – в голосе Кочергина мелькнуло смущение, – кхм… не учили меня, так что сами видите – каляки-маляки.