Сады проклятых. Путь души
Шрифт:
Одним стремительным движеньем он взвился в воздух, обрушившись в ручей, и девушку накрыла высокая, почти океаническая волна. Хотя для волны такой высоты и массы не хватило бы всей воды ручья. Золотого Полоза это явно не смущало.
Зажмурившись, зажав рот руками, Мифа позволила волне тащить себя через камни и палки – лишь бы не вскрикнуть, не вздохнуть – не глотнуть коварной воды забвения. Она не сдастся. Может быть – проиграет, но не так. Не сдавшись.
Вода схлынула, и девушка села на мокрой траве, отплёвываясь, оттирая лицо, чувствуя, не смотря на все усилия, малую толику влаги во рту. Ощущая, как разноцветной стайкой мотыльков упорхнули воспоминания – немного, крохотная часть памяти опустела, омертвела… Чего она лишилась? Воспоминания о первой встрече с Доро? Или о своём последнем прощании с родителями? Кем она станет без этих воспоминаний? Рискнул бы такой человек отправиться в это путешествие, если бы их изначально не было? Едва ли… Сейчас ей было не до воспоминаний и сантиментов – из обличья Белого Волка, словно гадюка из старой шкуры, выпрастывался золотой Змей. В масках больше не было нужды, тем более у Мифы создалось впечатление, что этот образ крайне неприятен Владыке.
Она попыталась встать и не успела: змеиные кольца опутали, сдавили, подняв над землёй. Голова Змея нависла над ней, желтые раскосые глаза смотрели слегка отстранённо, холодно – так мог рассматривать уж свой будущий обед.
– Хваатит… я устал: – это прозвучало так, будто он заговорил в голове девушки, – ключи забвения были последним безболезненным шансом для тебя, что бы расстатьссяа ссс памятью. Может быть… мне придётссяа поисскать ешщё одну душшу, ессли ты не выдержишшь… процесса очищщенияаа…
Небо загорелось напалмовым дождём – жар и свет пролились вниз, впиваясь, вгрызаясь в глаза, в мозг, в душу. Она выгнулась всем телом в змеиных кольцах, выгнулась, закричав так, как могут кричать лишь маленькие, несправедливо наказанные дети. Закричала, вкладывая в крик всю боль, терзавшую её душу, калёными щипцами вытягивающие воспоминания о любви и привязанностях, о боли и обидах, о светлых осенних днях и пасмурном весеннем небе, готовящимся разразиться живительным дождём…
И вдруг всё прекратилось: рядом прозвучал голос, властный, полный гнева и ненависти:
– Замри, тварь!
Небо перестало извергать потоки пламени, скрывшись в пелене чёрного порошка. Боль исчезла вместе со светом и жаром: Мифа осознала себя, обессилено распластавшуюся в змеиных кольцах, точно так же бессильно обмякших. А к ней, перелезая через них, совершенно не заботясь о комфорте местного Владыки, пробирался какой-то человек.
– Живая?! – с радостью и тревогой спросил он, увидев, что девушка наблюдает за ним, – Ты – Мифа? Да? Сможешь идти? Ах, да! Чуть не забыл: меня зовут Кирилл, я от Доро и профессора.
Услышав слова нежданного спасителя, девушка вздрогнула, радостно встрепенулась, но сил встать не было. Мужчине пришлось на руках выносить её за пределы змеиных колец. В воздухе над змеем всё ещё кружила чёрная взвесь, но едва они выбрались из неё, как Мифа почувствовала себя лучше – к ней стали возвращаться силы. Она даже попросила поставить её на землю, что и было сделано.
Выполнив просьбу девушки, путешественник с тревогой оглянулся на поверженного Полоза: гадючьи глаза с бессильной ненавистью наблюдали за двумя дерзкими самонадеянными людишками. Их выражение обещало им беспощадную, жестокую расправу.
– Нам надо уходить отсюда, – прошептал Кирилл, скорее напоминая себе, нежели уведомляя девушку, – действие ловушки скоро закончится. Можешь идти? До прокола уже недалеко. Ты почти дошла.
– Как ты… с ним… справился? – пропыхтела Мифа, пытаясь угнаться за странником. Они шли в гору и, не смотря на то, что мужчина сдерживал шаг, подгоняя под скорость и силы девушки, она всё равно запыхалась.
– Опытом, – лаконично ответил Кирилл. Продолжил, сообразив, что одним словом всего не объяснишь. – Я побывал во многих мирах – и во многих встречал, подобных этому, местных царьков, возомнивших себя Владыками Вселенной. В какой-то степени, они, конечно, имеют на это право – играя роль защитников и хранителей своих миров. Но я встречал и такие варианты, где у местного божества, э-э, сносило крышу от вседозволенности. Вроде данного Змея. В одном мире меня научили составлять вещество, блокирующие их… ну скажем так: магические силы. Чем в существе их больше, тем крепче его связывает этот порошок. В нашем случае, я так предполагаю, милая змейка скоро будет свободна… На тебя он, кстати, тоже подействовал, хоть и не так сильно, как на Владыку. Твоя сущность, Силы, взаимодействуют с окружающим миром, самость нарушена… Ничего, всё это поправимо. Лишь бы нам сейчас успеть удрать.
Послышалось карканье. Пока ещё далёкое, но быстро приближающееся. Змей тоже не собирался сдаваться, и гнал своих рабов на убой.
Вскоре над деревьями замелькали чёрные силуэты, хлопанье крыльев наполнило воздух нервным свистом. Усмехнувшись, странник на ходу выломал две ветки, укоротив до размера клюшки для гольфа. Одну предложил Мифе, но ей так и не пришлось ею воспользоваться. Мужчина успевал отбиться и от своих противников, и от птиц, нападавших на девушку. Вскоре пройденный путь стал похож на сплошной ковёр из глянцевитых перьев, перекатываемых ветром с места на место. Ряды чёрных птиц весьма поредели: они уже не рисковали нападать так безоглядно. Кружа над путниками, выбирали подходящий момент, оглашая окрестности скрежещущим карканьем. Даже страх перед неминуемой карой не мог заставить их пожертвовать своей шкурой. Что совсем неудивительно. Бывшие слабыми людьми, сломленные волей Золотого Полоза, как они могли стать верными и сильными слугами? Собственная судьба, определённая качествами души, порождала лишь злобу. Злобу на самих себя, на окружающий мир – откуда взяться храбрости и благородству, где занять того чувства, что позволяет пожертвовать собственной жизнью, чтоб достичь высокой цели? Где взять такую цель? Лишь худшие из худших, желая выслужиться, решались рисковать, нападая на странника и его подопечную. Остальные носились в воздухе чёрными горланящими снарядами. В сопровождение такого эскорта, Кирилл и Мифа дошли до Прокола.
Круглая поляна с редкими валунами и единственной мощной и высокорослой сосной, на первый взгляд была самой обычной. В конце концов, и на Земле встречаются сосны, ветви которых, будто штопором, закручены по часовой стрелке. Лишь одна ветвь выглядела обычно: аркой спускаясь к самой земле. В этой-то арке, между ветвью и стволом сосны, словно паук в паутине и «сидел» Прокол – воздух едва заметно дрожал, обозначая врата в иной мир. Именно через них пролегал для девушки путь домой. Забыв о боли и усталости, радостно вскрикнув, она почти вприпрыжку бросилась к сосне. Странник чуть задержался, благодаря опыту и чутью, развитому в странствиях по Мирам, заподозривший неладное. И когда окружающее исчезло, растаяло, он оказался более готов принять реальность, чем девушка.
Мифа вскрикнула, неожиданно оказавшись подвешенной в светящейся пустоте, потеряв зрительную и вещественную опору. Вскрикнула, узнав свой страшный сон: в море холодного белого огня далёкая-далёкая, но чётко различимая, проступала сложным узором молекулярная решётка. Светился нежно-сиреневым пятном арочной формы Прокол, над ними тёмно-серыми, светящимися шарами носились те, кого люди воспринимали воронами. Приплясывая и извиваясь, к беспомощно замершим путникам приближался язык яркого пламени, формируясь в Змея, в Золотого Полоза.
– Можешь даже не пытаться использовать ещё раз ту гадость, что принёс в мой Мир… – шелестящий голос, казалось, прозвучал прямо в головах путников. На мужчину разом кинулись десятка два шаров, растеклись по телу серыми лентами, распяв в воздухе. – Забудь о сопротивлении. Твоё пламя подходит мне даже больше, чем пламя души девчонки. Не получится с ней, займусь тобой…
– Не надо, – спокойствие, с которым он заговорил, казалось, удивило даже Владыку, – отпусти её. Отпусти к тем, кто любит и ждёт её. И я добровольно выпью воду забвения. Если в тебе осталась, хотя бы капля любви и сострадания, если ты, хоть чуть-чуть, любишь свой мир и всё ещё надеешься его спасти – отпусти её. Иначе ты погубишь всё: и себя и свой Мир, и все собранные души. Отпусти.