Сады проклятых. Путь души
Шрифт:
Но им не мешали. Не пытались заговорить или преградить дорогу. После посадки крылана, когда все четверо выбрались из чрева пассажирского салона, цепь военных распалась – разомкнулась полукругом, освобождая проход к колоне. Доро только хмыкнул, покосившись на девушку, шедшую рядом, в то время как Тамара Тамиловна и Степан Никанорыч остались у тёплого бока крылана. Всё верно – это не их бой.
– Работа вашей организации? – негромко поинтересовался юноша у Тамары, имея ввиду, что им не мешают, не пытаются остановить по договорённости.
Но девушка лишь неопределённо дёрнула плечом, и Доро почувствовал мимолётную досаду на себя. Конечно, всё происходящее пишется, всеми доступными средствами –
Но время разговоров кончилось, они поняли это секунду спустя – когда прямо на них из колонны света, спиной вперёд, вылетел человек. Сумев его подхватить, с трудом устояв на ногах, юноша едва удержался от возгласа изумления. Кровь, текущая из раны на голове, искажала черты лица, но не узнать Странника, человека, что так помог ему, Доро не мог. Передавая мужчину с рук на руки подбежавшим медикам, юноша отметил про себя, что рана совсем свежая, вполне возможно, она и является причиной беспамятства Кирилла. И не спросишь ведь, что случилось… Да это было уже и не важно, как несущественным стал и ужас его соплеменников, когда на их глазах юноша вдруг превратился в гигантского змея.
Было невероятно, что нечто столь небольшое, как человек, претерпев ряд метаморфоз, может стать чем-то столь титаническим. Вышколенные пройденной школой, закалённые опытом, сотрудники спецслужб дрогнули – цепочка окружения распалась – и отступили настолько далеко, насколько позволяло плато, укрывшись за валунами. Но никто не покинул место разворачивающегося магического действа: как всегда страх вступил в схватку с любопытством. Тем более что было очевидно: змею не до них. Мгновенье пробыв в неподвижности, свернувшись в тугой клубок, словно собираясь с силами, он вдруг упруго развернулся и мощным стремительным движеньем вклинился в пространство Прокола – исчез. Над плато повисла тишина ожидания…
Мифа и Белый Волк
Мифа потеряла сознание на какие-то жалкие мгновенья, самые важные, самые нужные, в которые и решалась Судьба этого Мира. Силой удара её отбросило к корням старой сосны, возле которой ютилось гнездо Прокола. И неизвестно, что бы было, если б её выбросило в привычный Мир…
Она очнулась в полной тишине: ни рыка, ни злобного карканья – тишина, лишь какое-то слабое сипенье и равномерные, частые удары, сотрясающие почву. Девушке пришлось приложить некоторые усилия, чтобы привстать и осмотреться в поисках источника ударов.
Несмотря на то, что она всем телом чувствовала узловатые корни сосны, её не было и в помине: окружающее вновь исчезло. Змей стягивал, собирал все силы, чтобы победить в этой схватке, и ему уже не было дела до поддерживаемой зрительной иллюзии. Зрение Мифы фокусировалось сначала на далёкой, но чётко различимой «молекулярной» решетке: с ней было что-то не так.
Каждое уплотнение-молекула словно горела в костре чёрного пламени, нити-связи между ними накалились до яростно-алого цвета плавящегося в горне металла. И девушку пробрала холодная дрожь – она всем, открывшимся магии этого мира существом, ощутила боль его плоти и души – рвущихся связок. Змей готов был уничтожить всё, созданное им, лишь бы победить… победить Белого Волка. И он почти достиг своей цели.
Воспринимаемые девушкой глухие удары производил тяжелый хвост, словно метроном, отсчитывающий последние секунды жизни противника. Полоз обвился вокруг Волка, сдавливая и душа его кольцами, не обращая внимания на кровь, обильно струящуюся по чешуе. Защитник Мифы уже и не сопротивлялся, лишь слабо пытался вырваться из удушающих объятий. Девушка попыталась встать, нащупав ту самую палку, с которой прошлый раз собиралась напасть на Владыку, и вновь была откинута, правда, в этот раз – почти бережно. Сев на ковре мха, она на миг замерла в немом изумлении: Белый Волк неподвижно лежал в стороне, забытый смертельным врагом, а перед ней разворачивалась новая схватка – двух Змеев. Всего несколько мгновений Мифа наблюдала за стремительными ударами и бросками нового противника Владыки, от которых тот уворачивался и уклонялся. Но вот он не успел уклониться, и противник гибкой колонной обвился вокруг Золотого Полоза, и, не обращая внимания на попытки освободиться, потащил его к Проколу. Поняв его намерения, Владыка удвоил усилия, но неизвестного это, казалось, ничуть не обеспокоило: одним мощным рывком они, вместе с Полозом погрузились в сиреневое сияние – исчезли. Мир опустел.
Мифа перевела взгляд на Белого Волка, и только теперь обратился внимание на серые, едва светящиеся комки, медленно подкатывающиеся к давнему недругу. Лишенные своим повелителем сил, они не намерены были забывать давнюю вражду, и не могли не воспользоваться беспомощностью ненавистного Белого Волка.
К своему собственному удивлению, девушка обнаружила, что на ногах держится вполне крепко, казалось, исчезновение Полоза, если и не придало ей сил, то их перестали у неё отбирать. Не церемонясь, она несколько раз огрела серые комки палкой, и они довольно резво отступили, откатились на почтительное расстояние.
Белый Волк был ещё жив, но умирал. Из пасти текла кровь, кровь струилась из ран под белым густым мехом, пачкая его красными разводами. Мифа опустилась на колени рядом с большой лобастой головой, провела по морде рукой – она не знала, чем ему можно помочь, но всё острее ощущала необходимость покинуть этот мир. Краем глаза, прошедшая видела какое-то странное движение вдалеке – словно стая мошкары вилась в облаках, но она чувствовала, что это рушатся магические связки, удерживающие души в подчинении, связавшие их в ядро будущего мира Змея. Ещё немного – и этот искалеченный, страдающий мир погибнет и все, кто не успел из него выбраться – разделят эту участь. Но она не могла уйти, не могла оставить Белого волка вот так умирать в одиночестве, с чувством поражения в душе. Он заплатил за жизнь этого мира большим, чем владел, большим, чем все люди, вместе взятые, и Владыка в придачу.
Она провела рукой по морде и увидела, как огромный зверь приоткрыл глаз, с непередаваемой любовью, нежностью и тоской взглянувший на неё и, не понимающая, не помнящая, ощутила волну тоски и горечи, невосполнимой потери. Обхватив руками за шею умирающего зверя, уткнулась лицом в мех и заплакала навзрыд. И в этот миг их накрыла светящаяся, разноцветная метель огней – душ – освободившихся и стремящихся покинуть этот мир, вернуться к тем, кто дорог. Схлынула… И мир померк, как померкло и сиреневое сияние прокола. Реальность перестала существовать… но…
Но в серой пустоте, от которой, казалось, слепли глаза, разливалось белое жемчужное сиянье – оно постепенно окутало девушку, скрыла от окружающего Ничто. Мифа не видела Белого Волка, но понимала, что происходящее связанно именно с ним, и не испытывала страха.
Из белого пламени и жемчужного сияния вдруг соткалось два образа, два знакомых лица, которые Мифа узнала бы, даже полностью потеряв память – потому что душа помнит чувствами, а не образами. Душа девушки рванулась к тем, кого столько лет ждала, любила и оплакивала – и едва не разбилась о незримую преграду. Лишь мгновенье видела она лица родителей, на которых отражалась непередаваемая словами гамма эмоций: любовь и тоска, сожаление и обречённость граничили с надеждой и радостью, светлой печалью и ликованием.