Сага ледяного оазиса
Шрифт:
– Ладно, чего тянуть, кончай меня уже! Все равно ведь не отпустишь, верно? Давай! В нутрях все жжет, нет мочи терпеть уже!
Артем склонился к раненому, вытащил небольшой нож с остроконечным листообразным лезвием, висевший у того на поясе. Нож оказался бронзовым и выполненным весьма аккуратно.
– Тот самый?
– Тот.., - подтвердил лучник, постанывая.
Не проронив больше ни слова, Артем вздохнул и резким движением всадил нож по самую рукоятку под левое ребро раненого. Тот дернулся, и тут же обмяк. Преодолевая брезгливость и приложив некоторое усилие, выдернул свою стрелу, обтерев ее об одежду убитого. Стрелами разбрасываться нельзя, их у него не так уж много. И так одну уже "посеял" пару дней назад, во время неудачной охоты! Можно сделать новые, из местных материалов, он это предусмотрел, но качество будет не сравнить.
Вернувшись к костру, бросил взгляд на валявшиеся трупы. Ночевать рядом с ними приятного мало! С помощью экзоскелета за раз оттащил всех троих, ухватив за ноги, к овражку, располагавшемуся в полусотне метров от костра, и сбросил туда. Вместе с трофейным имуществом, даже не осмотрев его. Что можно взять с этих нищебродов? Разве что деньги, если они у тех вообще водились. Да и это лишнее, парой десятков местных золотых и серебряных монет он запасся еще дома, отпечатав на 3Д-принтере по фоткам профессора. Плюс несколько простых, чтобы местные не удивились, ювелирных украшений. На первое время точно хватит с избытком, а там видно будет...
Костер уже прогорел, настало время жарить мясо. Хотя после случившегося голод куда-то исчез. Но есть надо, иначе завтра сил не будет. Положив шампуры на воткнутые по сторонам костра загнутые титановые прутья, Артем стал размышлять о дальнейших действиях. Общаться с местными, как выяснилось, он может свободно. И "легенда" вроде работает. Пора выходить из этой глуши к людям...
К юго-востоку от Краевого Портала.
Трое суток бродил Вадим, оставшись в одиночестве, по безлюдным долинам и ущельям, покрытым лесом и прорезанным многочисленными ручьями, часть из которых были настолько бурны и полноводны, что долго приходилось искать подходящий брод. Намного ли удалился от места трагедии, он сказать не мог. Да его это не сильно и интересовало. С каждым днем моральное состояние вынужденного бродяги становилось все хуже и хуже. До того, чтобы на самом деле наложить на себя руки, он еще не дошел, но жизненные ориентиры перестали просматриваться в тумане жестокой неопределенности, поглотившем его с головой. Товарищи погибли, дороги домой больше нет, местное население враждебно. Что ему здесь делать? Разве только, в ожидании неизбежного конца, предаваться тоскливым воспоминаниям о навсегда потерянных родителях, друзьях, карьере, подруге, отношения с которой в последнее время как раз достигли уже грани серьезных?
С добычей пищи тоже особых успехов не наблюдалось. Истратив почти все стрелы, он лишь раз смог подстрелить небольшую куропатку. Разочаровавшись в своих способностях освоить лук, израсходовал три бесценных патрона от "Гюрзы", чтобы добыть пропитание. В крупных ручьях и озерцах водилась рыба, но у Вадима удочки не имелось, а попытка порыбачить с помощью наскоро смастеренного крючка и куска троса завершилась ничем. От отчаяния даже решился пожарить на костре грибы, водившиеся тут в избытке, несмотря на явный риск отравиться. Но обошлось, грибы, к счастью, оказались съедобные.
После полудня, перебравшись через очередной ручей, заметил вдруг узкую, но явно натоптанную человеческими ногами тропку, ведущую от брода дальше в лес. "Люди? А какая уже, собственно, разница?" - решил он и уверенно направился по тропе вглубь леса. Через сотню метров почудилось, будто он слышит человеческие голоса. Внутренне подобравшись и ступая осторожнее, Вадим продолжил движение. Вскоре голоса стали слышны вполне отчетливо. Грубые мужские голоса, громко обменивавшиеся короткими возгласами, изредка прерываемыми заливистым смехом. Слов различить пока не удавалось, но голоса ему заранее не понравились. Свернув с тропки в чащу, он стал осторожно пробираться в сторону источника звука.
Еще через полсотни метров Вадим вышел к опушке. Прячась за стволами деревьев и зарослями кустарника, подполз ближе. Его взору предстало очищенное от леса пространство. Чуть вдалеке виднелись остатки нескольких сгоревших изб, окруженных проломленной во многих местах изгородью. А рядом с опушкой торчало четверо мужиков, в грязной одежде из шкур и грубой шерсти. Видом они походили на недоброй памяти охотников как близнецы-братья. Заросшие длинными неухоженными бородами рожи, вооружены копьями, в данный момент воткнутыми остриями в землю, ножами и дубинами, висящими на поясе. Слышимые ранее голоса принадлежали именно им. А к одиноко стоявшему тонкому молодому деревцу был привязан за сведенные впереди руки еще один человек. Вернее, при более внимательном рассмотрении, женщина. Молодая, практически еще девочка. Ее голова безвольно склонилась вниз, так, что лицо полностью скрывалось под спутанной копной черных прямых волос, а на худощавое стройное тело была натянута серая мешкообразная шерстяная туника, в данный момент намеренно задранная выше пояса. Обнаженную ягодицу по-хозяйски сжимал своей волосатой лапищей один из мужиков, а разговор, насколько понял Вадим, шел про очередность пользования девицей. Державший ее мужик настаивал на том, что должен быть первым он, по праву поймавшего ее. Остальные возражали, упирая на старшинство. Но, похоже, первого не сильно смущали их возражения. "Лучше поблагодарите меня, что я взял ее живой, а не прибил сразу! Царапалась же, тварь!" - заявил он. Затем, ухмыльнувшись и демонстративно повернувшись к собеседникам задом, задрал подол куртки и стал расшнуровывать завязки потертых кожаных штанов. Его подельники, видя, что протесты не возымели действия, неожиданно смирились и перешли к даче советов "молодому", чем в очередной раз вызвали его пренебрежительный смех.
Девушка, чувствуя приближение развязки, подняла голову. На ее грязном, но симпатичном лице выделялся фиолетовым пятном подбитый глаз. Она тихо рыдала, но не произносила ни слова. Весь ее обреченный вид свидетельствовал, что она уже смирилась с неизбежным. "Да что же это за мир такой дурацкий! Нет, с меня хватит!" - Вадим решительно выдернул из кобуры "Гюрзу", встал и, не скрываясь более, направился к месту действия.
Первой его заметила как раз девушка, в округлившихся глазах которой появилось удивление и... нечто похожее на слабую надежду. Мужики же были настолько поглощены предвкушением процесса, что обратили внимание на новоприбывшего лишь когда тот был уже на расстоянии десятка шагов.
– Это еще кто такой?
– воскликнул один из них.
Вадим не стал ничего ни отвечать, ни спрашивать. Молча поднял пистолет и открыл огонь. Первым упал тот, который уже спустил штаны, за ним быстро последовали остальные, так и не успевшие не то, чтобы что-то предпринять, но и осознать толком угрозу. Он подошел поближе. Один был еще жив и, повизгивая, пытался отползти. Но еще одна пуля в голову прервала его потуги. Вадим огляделся. Более никого не наблюдалось, на звук выстрелов никто не вышел. Тогда он подошел к девушке. В ее глазах легко читалась смесь ужаса и облегчения. Веревки, связывавшие руки, имели слишком запутанный узел, который явно не предполагали развязывать более, и Вадим, достав нож, просто разрезал их. Девушка, всхлипывая, сползла на землю, натягивая на исцарапанные колени разорванную тунику и не отрывая испуганного взгляда от своего спасителя.
– Не бойся!
– произнес Вадим, впервые пробуя "на вкус" местный язык.
– Кто ты?
– голос девушки оказался звонким и мелодичным, но даже чужак смог распознать сквозивший в них страх.
– Друг. Я потерял своих спутников. Просто... иду, - ему было трудно подбирать нужные слова чуждого языка.
– Спасибо, что освободил меня!
– не очень-то уверенно произнесла девушка и вдруг, разрыдавшись, затараторила что-то с такой скоростью, что у Вадима не осталось ни малейшего шанса ее понять.
– Ты можешь говорить медленно? Я плохо понимаю... речь, - вклинился он в паузу между истеричными всхлипываниями.
Девушка недоуменно уставилась на него огромными зелеными глазами, еще полными слез:
– У тебя больные уши?
– Нет, просто я очень издалека. У нас... говорят по-другому. Как тебя зовут?
– Интах я, дочь Хурбала.
– А я Вадим.
– Вадьим? Никогда не слышала такого имени!
– Ведь я же издалека!
– Да, я забыла. Ты воин? Как ты убил этих злых людей? Громом? Или.., - ее красивые глаза (если не обращать внимания на обширный синяк под одним из них) вновь испуганно раскрылись - у тебя есть Вещи Богов?