Сага о Бриттланде
Шрифт:
Хускарл вывел нас из сольхуса через другую дверь, там был небольшой деревянный пристрой, где стояли широкие лавки, стол и еще дымился очаг. Тощая бриттка, чем-то напомнившая мне жену, сразу же выбежала.
Мы уселись за стол, бриттка принесла воду, несколько пресных лепешек и непонятную вязкую массу в чашке. Жрец взял лепешку, макнул ее в бурую жижу и откусил. Я решил, что пока не настолько голоден.
– Я родом из земель на юге, где не бывает снега, где летом приходит страшная сухая жара и убивает все живое. Здесь солнце считают благом и спасителем. Здесь оно прогоняет
– Как может убить солнце?
– недоверчиво хмыкнул я.
– Мы, сарапы, всегда относились к Солнцу с уважением. Мы ходим с покрытыми головами, носим правильные одежды, пьем правильные напитки и покидаем дом, лишь когда гуляют тени. Когда же в наши земли приезжают уважаемые гости, они снимают одежду, не носят ни шапок, ни чалм, выходят из дома сразу после полудня, пьют крепкие вина, а потом падают на землю и больше не встают. Мудрецы говорят, что Солнце выпивает их кровь.
– Почему?
– Если порезать такому человеку руку, то кровь не бежит струей, а ползет, точно бобовая каша. И воняет.
Жрец пододвинул в нашу сторону блюдо с жижей. Я вздохнул, взял лепешку и обмакнул краешек. Непривычный вкус, даже непонятно, есть там мясо или нет.
– Я был мухарибун! Воин! Сражался во имя нашего конунга и с людьми, и с тварями! Видел немало разных чудовищ, самых диковинных и ужасных, ядовитых и когтистых, с огромными жалами и тысячью глаз. И страх ни разу не сумел проникнуть в мои кости. А когда коснулся порога вторых небес, по-вашему - получил девятую руну, мой каид, хёвдинг, поведал страшную истину. Сказал, что на вторых небесах я должен буду съесть сердце твари. И я испугался!
Жрец опустил голову и коснулся рукой груди.
– А чего испугался-то?
– удивился я.
– Вкус, говорят, поганый, но это ж не каждый день жрать надо.
– Я понял, что сам становлюсь тварью. С каждым шагом и с каждым убийством все ближе к тому, чтобы превратиться в чудовище.
– Так это если ты не съешь твариное сердце, - пояснил я.
– А если съешь, то и не станешь.
Хускарл с улыбкой покачал головой.
– И тогда я обратился к богу-Солнцу, попросил прощения за былые деяния и стал служить ему. Но тяжело было в родных землях. Мои соратники смеялись надо мной, семья отвернулась, потому я уплыл далеко на север, чтобы разносить веру в бога-Солнце по всем землям.
– А что, тут не запрещают бриттам молиться Солнцу?
– Нет. Ваш конунг очень мудрый. Он выслушал наших посланников и отправил нас к бриттам. Сказал, что раз уж наша вера запрещает убивать и иметь руны, так пусть бритты молятся богу-Солнцу. Я вижу по твоему лицу, что бог-Солнце уже касался тебя своими лучами. Ты любишь спрашивать людей, хочешь понимать этот мир, а значит ты рано или поздно придешь к нашей вере.
Я легко рассмеялся.
– Нет, жрец, твоя вера глупа и жалка. Ты был смелым воином, получил девятую руну и остановился в шаге от того, чтобы стать хельтом. Этот бог-Солнце сделал тебя жалким и слабым. Посмотри на свои руки! Есть ли в них былая сила? Ты тощ и бесполезен.
Настоящий хускарл врезал бы мне за такие слова. Хотя бы для доказательства своей силы. А у жреца даже выражение глаз не поменялось. Ни единой искорки не вспыхнуло.
– Да и как можно верить в бога, который каждый день бегает вокруг земли, как вспугнутый заяц?
Тулле тоже попробовал лепешку с жижей, и, видимо, она пришлась ему по вкусу. Он подхватил последний кусок хлеба, тщательно вытер миску из-под варева и доел остатки.
– Тут ты не прав, карл, - сказал жрец.
– Раньше мы тоже считали, что Солнце бегает по кругу. Мудрец Абдулхаким долгие годы наблюдал за звездами и понял, что не Солнце крутится вокруг Земли, а Земля бегает вокруг Солнца. И все звезды, все небеса ходят вокруг Солнца. В центре этого мира стоит неподвижное Солнце, а все остальное не смеет к нему даже приблизиться.
– Что за чушь!
– воскликнул я.
– Любой, у кого есть глаза, может видеть, как солнце встает на востоке и уходит на запад. Если бы земля крутилась вокруг солнца, разве бы мы этого не почувствовали?
– Плавал ли ты когда-нибудь по реке?
– невпопад спросил жрец.
– Конечно, плавал!
Я все же не выдержал и встал. Почему-то его слова насчет Солнца меня разозлили. Не будь он глупым жрецом и не будь у него девятой руны…
– А смотрел ли ты в это время на берега?
– Ну, смотрел.
– А не казалось ли тебе, будто это не лодка движется вместе с рекой, а берега убегают вдаль?
Я промолчал.
– Земля — это наша лодка, а Солнце — как неподвижные берега. И когда человек сидит в лодке, то не видит течения реки или хода лодки. Он видит движение берега.
Я выхватил топорик и с размаху врезал по столу, прямо перед руками жреца. Тот вздрогнул, но рук не отдернул.
– Трэллям такое ври!
Выдернул топор и выскочил из дома. Из-за злости перепутал двери и влетел обратно в каменный сольхус. Бритты, увидев человека с топором в руке, завизжали, шарахнулись по сторонам. Я прошел через зал, ударил по шару. Лезвие топора завязло в нем.
– Да сожри вас всех Бездна!
– рявкнул я, вытащил топор и выбежал на улицу.
Глава 6
– Нет, ты слышал? Слышал, что сказал жрец?
Я ходил взад-вперед по пыльной дороге, отпинывая собак и гусей, и никак не мог решить, вернуться в сольхус или нет. Будь тот жрец чуток послабее, я бы вбил его слова ему же в глотку. Но девятирунный…
– Слышал, - лениво отозвался Тулле. Он прислонился к облупившейся глиняной стене дома и спокойно ждал, пока я успокоюсь.
– Он сказал, что наши боги: Фомрир, Скирир, Корлех, Мамир, - не существуют! И почему? Потому что кто-то поплавал на лодке! И с чего бы этому трахнутому солнцу касаться меня? Почему не тебя? Это же ты вечно смотришь, а не будет ли засухи? Не будет ли жары? Не сдохнут ли посевы?
– Потому что ты много спрашивал. Жрецы, они как дети или старики! Увидят, что кто-то согласен их выслушать, и вцепляются, как пиявки. Жрецы продают слова! Им нужны чужие уши.
– Тулле вздохнул: - Жаль, не спросил, что за каша была на столе. Вкусная.