Сага о драконе
Шрифт:
Глаза Пэна закружились вихрем от сдерживаемого веселья.
«Сипак уже об этом позаботился. Утром он сходил к тебе в каюту и взял у соседа твою набедренную повязку и гамаши. Вон они, на кресле».
Пука посмотрел — и правда, одежда лежала там. Чувствуя на себе взгляд Сипака, он спросил:
— А это нисего, сор? Сто я останусь?
Сипак улыбнулся.
— Я бы не позволил Пэну спрашивать тебя, если бы уже не дал согласия. Он прав: чем бы ты сегодня занялся? Сидел бы в каюте, уставившись в стену? И еще, Аппукта, пожалуйста, зови меня Сипак. От этих «сэр» я за день устаю. Когда я свободен, приятно слышать имя вместо «сэр».
Удивляясь, как это Сипак прочитал его мысли — он пока никого на корабле достаточно хорошо не знал, и почти все свободное время сидел у себя в каюте и учился — он ответил:
— Да, С…Сипак. — Потом, потянувшись за набедренной повязкой, спросил: — Где здесь душ? Если я собираюсь остаться, надо прилично выглядеть.
Сипак показал.
— За гнездом Пэна. Не возьмешь ли ты с собой Саула? Ему тоже нужно искупаться. — Сипак посмотрел на сына, рисовавшего теперь посредством пальца и остатков завтрака.
Пука улыбнулся.
— Я не возражаю.
Сипак поднял едва начавшего ходить ребенка и поставил на пол, тем временем Пука в одном белье подошел взять Саула за руку.
Глядя, как они вдвоем обходят гнездо Пэна, Сипак сказал:
— Я почищу тут, а вы пока почиститесь там.
Детского хихиканья вперемежку с юношеским смехом не пришлось долго ждать. Пэн заметил, обращаясь к Сипаку:
«Думаю, забавляются вовсю… — Потом чуть тоскливо добавил: — Эх, мне бы к ним…»
«Может быть, потом. — Сипак кончил чистить кресло и устанавливать его на прежнее место. — Рад видеть, что парень немного расслабился. Очень уж мрачен он был в последнее время».
Сипак едва успел застелить кровать, когда из двери ванной голышом выбежал Саул и с воплем «Папа!» помчался через комнату.
За ним последовал завернутый в полотенце Пука.
— Извините, сор, — запыхавшись, сказал он. — Я не знал, сто он сможет открыть дверь!
— Он умеет много такого, чего не ждешь от карапуза его возраста. Единственное, чего он не умеет, хотя, по вулканитским меркам, ему полагалось бы уже — так это разговаривать.
Сипак схватил сына, подбросил его в воздух вверх тормашками и поставил обратно на пол. Достав чистую одежду, он быстро нарядил мальчика, пока тот не успел выскользнуть.
«Он говорит, Сипак, — заметил Пэн. — Когда хочет».
— Мысленное и словесное общение — разные вещи, — возразил старший вулканит. — Ему нужно этому научиться, чтобы его понимали окружающие; ему обязательно надо научиться общаться при помощи слов.
Саул унаследовал часть парапсихологических способностей матери. Сейчас он мог телепатически общаться с Сипаком и Пэном.
— Он станет говорить, когда захочет, — заявил Пука. — И когда другие перестанут угадывать его желания и ему придется их просить.
— Откуда вы знаете, молодой человек? — спросил Сипак.
— Я тоже одно время был похож на него, — откликнулся Пука. — Хоть я и знал новый язык, но, когда папа хотел, чтоб я на нем изъяснялся, я не всегда слушался. И так продолжалось до сих пор, пока папа не сказал другим не обращать на меня внимания, если только я не заговорю.
— Хм… — с задумчивым видом отозвался Сипак. — Над этим стоит подумать. А пока тебе нужно одеться. Пэн, — обернулся он к дракону, — двигал бы ты тоже из этого гнезда свои чешуйчатые телеса. И тебе ванна не помешает.
«Сипак! Я же вчера принимал ванну!»
— Ты разве не видел, что Пука не спорил со мной по поводу своего похода в душ? Как ты мог заметить, он сам вызвался туда сходить и даже взял с собой Саула.
Сипак стоял, подбоченясь и свирепо глядя на напарника. Но в глазах его сверкали огоньки.
Пука услышал ворчание дракона через ту зыбкую связь, которая, видимо, меж ними наметилась, и хихикнул.
«Не с твоей ли стороны исходило нечто, услышанное мной сейчас?» — подозрительно спросил Пэн.
— Сто? Я? — ответил Пука. — Я нисего не говорил, — Но, вопреки собственным словам, опять хихикнул.
Пэн поднял бровь, едва ли не безупречно подражая Сипаку.
«А вот второй смешок прозвучал подозрительно похоже на первый. Значит, должно быть, тебя я слышал».
Эта поднятая бровь и решила дело. Пука расхохотался:
— Ты не можешь себе представить, как смешно выглядит дракон, пытающийся изобразить вулканита.
Скоро он сполз на пол от смеха.
Пэн зашипел.
«Ты… ты… Доберусь я до тебя!»
И в следующий миг он исчез в Промежутке.
— Пэн! — возопил Сипак, но было поздно. Дракон уже пропал.
Очень скоро Пэн вернулся — весь в воде! Появившись так высоко над Пукой, как только мог, он распростер крылья. На Пуку, а заодно и на Саула с Сипаком, обрушился целый ливень.
— Пэн, опускайся.
Пэн замешкался, и Сипак добавил:
— Сейчас же!
Усевшись, Пэн пробормотал (никогда не слышали, как бормочет дракон, разговаривая телепатически? Очень занятно!):
«Сам хотел, чтоб я принял ванну».
— Но не так, как предпочел ты! — дал сдачи Сипак.
Он принялся читать Пэну мораль, но потом, уголком глаза, приметил Пуку и Саула. Обернувшись, он увидел, как Пука, все еще смеясь, пытается оттащить Саула, мастерившего что-то из песка, от самой большой лужи. Чего уж там — мальчишки и так промокли. Увидев происходящее в истинном — комичном — свете, Сипак вскинул руки и засмеялся сам.
— А, ладно. Ох, уж эта пацанва… Давайте-ка приберемся.
Пэн удивленно поднял взгляд, еще не веря, что ему сошло с рук озорство. Поняв, что Сипак его простил, он кинулся помогать Пуке собирать с пола воду. На постель вода не попала, и менять ее не пришлось. Работая, он из-под надбровных гребней глянул на индейца.