Сага о драконе
Шрифт:
Чтобы увидеть, как Пука, в свою очередь, смотрит на него, а с концов его косичек падает вода.
«Слушай, Пэн. Если Сипак посмотрел на твою выходку сквозь пальцы, это еще не сначит, что так же поступлю я. Ты свое получишь, обещаю».
«Ой-ой-ой! И когда же? Когда?» — Пэн принялся подпрыгивать, отчего пол стал подпрыгивать тоже.
— Перестань, Пэн! — воскликнул Пука, снова смеясь. И, понизив голос, добавил: — Не то скажу Сипаку, что ты переборки ломаешь.
Пэн тут же замер.
«Врешь».
«Посмотрим», — Пука хихикнул.
«Ну, ладно, ладно. — Он сердито посмотрел на парня. — Давай покончим с беспорядком, а потом займемся чем-нибудь другим».
«Ты его устроил. Надо бы тебя одного заставить прибираться». — Пука с независимым видом скрестил руки на голой груди.
Пэн чуть ли не умолял, вращая глазами:
«Помоги, ну, пожалуйста! Если поможешь, я тебя возьму с собой полетать в ангар челноков!»
Пука, казалось, на несколько минут задумался. Когда Пэн уже заволновался. Пука уступил.
«Да перестань ты смотреть на меня щенячьими глазами. Помогу я тебе, так и быть».
Он вернулся к прерванной работе, и скоро в комнате стало посуше, да и почище тоже.
Вернувшись, Сипак увидел, как двое юнцов кидаются друг в друга подушками, а Саул перебегает от одного к другому, стараясь схватить не попавшие в цель снаряды. Все трое то хохотали, то хихикали, а Сипак, хоть и не хотел прерывать войну подушек, но не желал, чтобы содержимое летавших деталей мебели рассыпалось по всей комнате.
— Угомонитесь, хватит.
Он сказал это негромко, но всякое движение в комнате мгновенно прекратилось. За исключением одной уже находившейся в воздухе подушки, которая бултыхнулась почему-то очень громко для такого рода предмета. На него взглянули три пары расширившихся глаз. Сипак возвел глаза небу и мысленно спросил: «Почему я?»
«Потому что ты сам когда-то был молод и знаешь, что это такое».
«А ты не прислушивайся к моим мыслям!» — сказал Сипак.
«Я и не слушал. Все сказал твой взгляд», — в глазах Пэна кружился спокойный зеленый вихрь.
— Ладно, с меня хватит. — Он сгреб Саула. — Вы, двое, займитесь чем-нибудь полезным. У Саула — уроки.
Когда Саул укоризненно посмотрел на отца, Пэн услышал тихое:
«Я хочу играть с Пэном и Пукой. У них уроков нет».
— Говори вслух, Саул. Это будет твой сегодняшний урок. Если ты не скажешь вслух, чего хочешь, я тебя слушать не буду.
Он махнул рукой дракону и юноше: «Кыш отсюда!», прогоняя их из комнаты отдыха, которую Сипак, Саул и Пэн называли своей каютой.
— Идите. Вы отвлекаете того, кому предстоит настоящая работа.
По пути к выходу Пэн прихватил летные снасти. Когда дверь закрылась, едва не прищемив парню концы косичек, Пэн послал Пуке:
«Пойдем, поглядим, кто еще не на дежурстве!»
— Ведите себя прилично! — прокричал Сипак, хоть и знал, что те двое уже не слышат его. Потом он уселся позаниматься с Саулом перед обходом в лазарете. Когда старшие ребята ушли, Саул утих и стал вести себя, как подобает ребенку-вулканиту его возраста: серьезно и уважительно.
Пука и Пэн пошли сначала в главную комнату отдыха. После вчерашней вечеринки она пустовала. В остальных комнатах отдыха тоже никого не нашлось, и недоросли направились в ангар челноков.
Пэну пришлось объяснять Пуке, как надевать и подгонять летное снаряжение. Когда все оказалось на месте. Пука попрыгал и затянулся.
«Ладненько, Пэн. Я готов. Поехали!»
Одно могучее движение — и Пэн оказался в воздухе. Пука испустил громкий радостный крик:
— Э-ге-гей!
Он пригнулся к шее Пэна, а потом начал колотить его пятками в бока.
Снизу донеслось:
— Давай-давай, ковбой!
От неожиданности Пэн замер и едва не грохнулся; пришлось как следует поработать крыльями, чтобы остаться в воздухе. Счастье еще, что Пука был привязан, а то свалился бы. Когда они стартовали, в ангаре никого не было. Теперь внизу стоял лейтенант Киахрон, главный инженер.
— О-го-го!
Выравнявшись, Пэн сел рядом с кзинти, смеявшимся теперь над выкрутасами, которые пришлось проделать дракону, чтобы приземлиться.
— Не думал, что вы сумеете, салажата.
Сейчас Пэн и Пука тоже смеялись. Мудрено было не засмеяться при виде ухмыляющегося высоченного кошкочеловека, который, к тому же, держался за ребра от хохота. Пэн послал:
«Я бы вас прокатил, да мне думается, вы уж слишком большой. Я ни за что не взлечу».
— Что он сказал, малыш? — спросил Киахрон.
— Вы, должно быть, не осень хорошо знаете Пэна, сор, — вежливо предположил Пука.
— Да, не очень. Думаю, я лишь однажды видел этого дракона, да и то всего несколько минут. А что? Это имеет какое-то значение?
— Сем больше он ваз знает, тем лусе вы его понимаете. А сказал он, сто прокатил бы вас, да вы слишком велики.
Киахрон опять засмеялся.
— Велик, это точно! Еще раздавлю тебя, как жука! — Но в глазах его при этом мелькали веселые огоньки.
Пэн повернулся к Пуке и сказал:
«Спроси, можно нам полетать?»
— Сор, Пэн спрашивает, можно ли нам полетать.
— Какие вопросы! Но только если я смогу на вас посмотреть.
— Договорились, сор!
Пука опять забрался на спину к Пэну, и лягнул его в крепкие бока.
«Полетели! И чтоб ничто нас не остановило!»
«Идет!» — откликнулся Пэн.
Они снова взлетели. Кружились и вертелись вдвоем по ангару. Не чистое небо, конечно, но тоже пойдет. Наконец, минут через сорок пять, Пэн остановился, утомленный. Пука тоже устал. Хоть он и не тратил силы для полета, но почти все время гикал и улюлюкал, как дикий индеец, которым, по сути, и был.