Сага о Форсайтах, том 1
Шрифт:
Вспомнилась смешная песенка:
Пэддингтонский вздох — самый горький, ох! Испустил он похоронный пэддингтонский вздох...
И он в смятении заспешил назад к Рэдингскому вокзалу. Всю дорогу до Лондона и от Лондона до Уонсдона он держал на коленях раскрытое «Сердце стези!» и слагал в уме стихотворение, до того переполненное чувством, что строки нипочем не желали рифмоваться.
XI. КАПРИЗ
Флер спешила. Быстрое движение было необходимо: она опаздывает, и когда придет, ей понадобится весь ее ум. Уже миновала она острова, станцию, гостиницу и направилась к перевозу, когда увидела у берега лодку, в которой
— Мисс Форсайт, — сказал он, — разрешите мне вас перевезти. Я нарочно для этого приехал.
Она в полном недоумении вскинула глаза.
— Ничего странного нет: я пил чай у ваших родителей.
И решил, что помогу сократить вам дорогу. Мне как раз по пути, я собрался назад в Пэнгборн. Меня зовут Монт. Я вас видел на выставке, помните? Когда ваш отец пригласил меня посмотреть его картины.
— Ах да, — сказала Флер, — помню — платок.
Она в долгу перед этим молодым человеком, он дал ей Джона; и, приняв протянутую руку, Флер вошла в лодку. Еще взволнованная, еще не отдышавшись, она сидела молча; но спутник ее отнюдь не молчал. Флер в жизни не слышала, чтобы человек так много наговорил в такой короткий срок. Он сообщил ей свой возраст — двадцать четыре года; свой вес — десять стонов одиннадцать ; свое местожительство — неподалеку; описал свои переживания под огнем и свое самочувствие во время газовой атаки; раскритиковал «Юнону», высказав кстати свое собственное понимание этой богини; упомянул о копии Гойи, добавив, что Флер не слишком на нее похожа; дал беглый обзор экономического положения Англии; назвал мсье Профона — или как его бишь? — «милейшим человеком»; заметил, что у ее отца есть несколько «весьма замечательных» картин, но есть и «ископаемые»; выразил надежду, что ему разрешат заехать за ней и покатать ее по реке — на него вполне можно положиться; спросил ее мнение о Чехове, высказал ей свое; изъявил желание пойти как-нибудь вместе на русский балет; признал имя Флер Форсайт просто очаровательным; выругал своих родителей за то, что они в добавление к фамилии Монт дали ему имя Майкл; набросал портрет своего отца и сказал, что если она соскучилась по хорошей книге, то пусть прочтет книгу Иова; его отец похож на Иова, когда у Иова еще была земля.
— У Иова не было земли, — возразила Флер, — у него были только стада овец и коров, и он кочевал с места на место.
— Жаль, что мой родитель не кочует с места на место, — подхватил Майкл Монт. — Не подумайте только, что я зарюсь на его землю. Скучно в наши дни владеть землей. Вы не согласны?
— В нашей семье никто не владел землей, — сказала Флер. — У нас всякая другая собственность. Кажется, один из дядей моего отца в Дорсете владел когда-то сентиментальной фермой, потому что оттуда ведет начало наш род; но она требовала больше расходов, чем давала ему благ.
— Он ее продал?
— Нет, сохранил.
— Почему?
— Потому что никто не покупал.
— Тем лучше для старика.
— Нет, для него это было не лучше. Отец говорит, что его это огорчало. Его звали Суизин.
— Сногсшибательное имя!
— А вы знаете, что мы не приближаемся, а удаляемся? Река, как-никак, течет.
— Великолепно! — воскликнул Монт, рассеянно погружая в воду весла. Приятно встретить остроумную девушку.
— Еще приятнее встретить просто умного молодого человека.
Монт поднял руку, точно собираясь выдрать себя за волосы.
— Осторожней! — вскричала Флер. — Весло!
— Ничего. Весло пускай висит.
— Вы намерены грести или нет? — строго проговорила Флер. — Я хочу домой.
— Но когда вы попадете домой, я вас
— Я люблю свое имя, но его мне дал отец. Мать хотела назвать меня Маргаритой.
— Что, конечно, было бы абсурдно. С вашего разрешения я буду звать вас Ф. Ф., а вы зовите меня М. М, Согласны? Это в духе современности.
— Я согласна на что угодно, только бы мне попасть домой.
Лодку качнуло — Монт слишком глубоко погрузил весло.
— Фу, какое свинство! — сказал он вместо ответа.
— Пожалуйста, гребите.
— Слушаюсь. — Он сделал несколько взмахов веслами, глядя на нее с пламенной скорбью. — Вы же знаете, — воскликнул он, остановившись, — я приехал, чтоб увидеть вас, а не картины вашего отца!
Флер встала.
— Если вы не будете грести, я выскочу и поплыву.
— Честное слово? Тогда мне придется прыгнуть в воду вслед за вами.
— Мистер Монт, уже поздно, и я устала; прошу вас, доставьте меня на берег немедленно.
Когда она ступила на пристань в своем саду, гребец встал во весь рост и глядел на нее, схватившись за волосы обеими руками.
Флер улыбнулась.
— Не надо! — вскричал неукротимый Монт. — Я знаю, вы хотите сказать: «Сгиньте, проклятые космы!»
Флер обернулась и помахала ему рукой. "Прощайте, мистер М. М. ", бросила она через плечо и скрылась среди розовых кустов. Она взглянула на свой браслет с часами, потом на окна дома. Странно, дом показался ей необитаемым. Седьмой час! Голуби слетались к своему насесту, я косые лучи солнца, задев голубятню и белоснежные их перья, разбивались о вершины деревьев. Стук бильярдных шаров доносился с веранды, выдавая присутствие Джека Кардигана; тихо шелестел листьями эвкалипт — экстравагантный южанин в этом старом английском саду. Флер поднялась по ступенькам и хотела уже войти в дом, но остановилась, прислушиваясь к голосам из гостиной налево. Мать! И мсье Профон! Сквозь трельяж, отделявший бильярдную от веранды, донеслись слова: «Ну не буду, Аннет!»
Знает ли отец, что этот господин называет ее мать «Аннет»? Приняв раз и навсегда сторону отца — как дети всегда принимают ту или иную сторону в семье, в которой создались натянутые отношения, — Флер стояла в нерешительности. Говорила ее мать своим тихим, вкрадчивым, металлическим голосом; Флер уловила одно только слово «demain» и ответ Профона: «Прекрасно». Флер нахмурилась. Легкий звук нарушил молчание. Затем голос Профона сказал: «Я пойду немного прогуляюсь».
Флер бросилась через стеклянную дверь в будуар. Профон вышел из гостиной на веранду и спустился в сад. Снова стук бильярдных шаров, замолкший было, словно нарочно, чтоб она могла услышать и другие звуки. Она встряхнулась, прошла в холл и отворила дверь в гостиную. Мать ее, закинув ногу на ногу, сидела на диване между окнами; ее голова покоилась на подушке, губы были полуоткрыты, веки полуопущены. Она была чрезвычайно красива.
— А! Это ты, Флер! Отец начал уже беспокоиться.
— Где он?
— В своей галерее. Ступай к нему наверх.
— Что ты делаешь завтра, мама?
— Завтра? Еду в Лондон с тетей Уинифрид.
— Так я и думала. Не купишь ли ты мне кстати совсем простенький зонтик?
— Какого цвета?
— Зеленый. Гости все, надеюсь, уезжают?
— Да, все. Ты останешься с отцом, чтоб он не заскучал. Ну, поцелуй меня.
Флер прошла через всю комнату, наклонилась, приняла поцелуй в лоб и вышла, заметив мимоходом отпечаток тела на диванных подушках в другом углу. Бегом кинулась она наверх.