Сага о халруджи. Компиляция. Книги 1-8
Шрифт:
Она застряла между двух валунов, которые вздыхали и ворочались, не в силах оторваться от материнской скальной породы, державшей их в аду, творившимся вокруг. Так их вместе и засыпало. Дерево, от которого осталось одно бревно, да камни, чудом удержавшиеся под напором воды и ветра. Пепел накрыл их непроницаемым одеялом, которое становилось все тяжелее и тяжелее.
Когда вес черного покрова стал невыносим, земля еще продолжала содрогаться, но Дэйра уже ничего не чувствовала. Вспомнив, что по-настоящему не спала почти год, она сомкнула глаза и погрузилась в царство кошмаров, которые были хуже творящихся наяву ужасов.
***
Дэйра всегда просыпалась трудно,
Вторая попытка была такой же неудачной. Ей казалось, что прошла вечность, когда от мертвого ствола отделился новый росток. Ему потребовалось еще больше времени, чтобы пробиться к поверхности, которая оказалась дальше, чем в первый раз. И снова над землей носился черный ветер, а тучи пепла закрывали солнце. Не было ни моря, ни гор, ни рек, ни озер. Если здесь когда-то и стоял город, черная долина никогда бы в этом не призналась.
В третий раз ее позвали. Дэйра слышала этот голос с детства, но не могла вспомнить, кем именно был его обладатель. Голос то ругал ее, то хвалил, ласково уговаривал и угрожал смертными муками, просил и приказывал. Наконец, она его вспомнила и не удивилась. Старая безумная герцогиня, жившая в голове дочери герцога Эйдерледжа с младенчества, вполне могла найти внучку в загробном мире, чтобы, наконец, высказать ей претензии.
– Пора, Дэйра, уже можно, – говорил скрипучий голос, тревожа ее покой. – Я жду тебя, просыпайся.
Неосознанно Дэйра снова потянулась к свету. Росла медленно, уверенная, что зря тратит остатки силы, каким-то образом сохранившиеся в ее древесном теле. Но когда слабый росток врезался в водяную струю, пробивавшую себе путь в еще черной земле, родилась надежда, которая крепла по мере того, как земля теряла вкус пепла.
Наконец, слабый белый росток нащупал свет, который буквально вытянул его из земли. Какое-то время Дэйра бездумно нежилась в лучах солнца и жадно пила воду из всех родников, до которых смогла дотянуться. Потом открыла глаза и долго разглядывала преобразившуюся долину. Всю поверхность до горизонта покрывала нежная ярко-зеленая трава, среди которой выглядывали древесные ростки, подобные тому, что вырастила из себя Дэйра. Кажется, мир затягивал рану, хотя рубец обещал остаться страшным.
Голос не исчез, а продолжал разговаривать с ней, неся всякую чушь. Дэйра мало слушала его, занятая тем единственным, что умела в последнее время – ростом. Когда созрела первая полная луна, к ее огромному диску тянуло раскидистые ветки первое дерево, выросшее в долине. У него была белая кора и такие же ослепительно белые цветы, которыми оно покрылось, празднуя второе рождение.
В течении следующих шести лун в жизни новой Дэйры ничего не происходило. Она привычно росла, глубже вгрызаясь корнями в черную землю, пыталась общаться с птицами, которые стали прилетать к ней из-за холмистого горизонта, а также помогала расти маленьким деревьям, в которых не текла древняя кровь, отчего их рост был почти незаметен.
Старая герцогиня болтала без умолку, но Дэйре все труднее было понимать человеческую речь. «Я близко» – эти слова голос в голове повторял чаще всех, отчего она их и запомнила, но не придала значения, пока однажды на горизонте изумрудной долины не показалась движущаяся точка. Сначала она приняла ее за животное, ведь пока только птицы нарушали покой молодого леса.
Точка увеличивалась очень медленно. Прошли сутки, когда Дэйра со своей немалой высоты смогла разглядеть лошадь и всадника. Она изумилась настолько, что надолго погрузилась в меланхолию, отчего цветы, задержавшиеся на целых шесть месяцев, опали, покрыв землю белыми лепестками. Будто снег, подумала Дэйра и задалась новым вопросом: какое же сейчас время года? Слишком долго царила весна в изумрудной долине.
Наконец, фигура всадника обрела детали. Мужчина был смутно знаком, но Дэйра точно знала, что это не Нильс, а других людей ее память хранить отказывалась.
– Ну, как ты? – спросил человек, спешиваясь, но не смея нарушить круг из белых лепестков, рассыпанных вокруг гигантского дерева. И тут же в ее голове прозвучал голос герцогини: а вот и я.
Дэйра могла забыть человеческую речь и лица людей из прошлого, но отличить мужчину от женщины еще была в состоянии, поэтому изумленно уставилась на гостя, повернув к нему оставшиеся на вершине цветы.
– Я похудел, – человек, будто извиняясь, одернул грязнул сюртук, сидевший на нем мешковато и некрасиво. – А еще болею немного. Дэйра, это же я, Карлус.
Дэйра долго скрипела ветвями, пока из памяти не всплыло имя домашнего капеллана Карлуса Рейнгольда, с которым было связано что-то важное, но такое неуловимое.
– Мы расстались в Мволе, помнишь? – спросил человек, не особо надеясь, что дерево ответит. – И, если бы не Рош, все могло быть иначе.
Капеллан вздохнул и осмелился пересечь границу из лепестков. Он шел робко, будто опасаясь, что Дэйра в любой момент проткнет его своими корнями. Или это ее воображение рисовало такие картины? Она не желала прошлого, и похоже, он это чувствовал.
– Я тебя три года искал, – сказал Карлус, приближаясь к ее стволу. – Вернее, мы с Навиусом. Это он разговаривал с тобой голосом старой герцогини, но после нападения Нильса нам пришлось восстанавливаться дольше, чем мы ожидали, и сил на связь уже не было. Рош думал, что убил нас, но, как видишь, я жив, и Навиус тоже. Ты прости нас, Дэйра, но другого выхода нет. Знаешь, что ты натворила?
Дэйра стремительно закачала ветками, не желая слушать ни человека, ни древнего. Она с трудом удерживалась, чтобы не стукнуть его, но что-то давнее, глубоко спрятанное сдержало гнев и заставило склонить ветви, показав, что готова внимать.
– Сангассии больше нет, как нет Чагарского ханства, Древнего Моря и даже Агоды. Два года над этой половиной мира царила ночь, так как пепел полностью закрыл небо. И только год назад успокоился ветер, который унес с собой большую часть грязевых туч. Потом пришли другие облака, и несколько месяцев подряд лил дождь, который превратил огромные территории в непроходимые болота. Говорят, Агода покрылась ледником, но в Сангассии сейчас, похоже, вечное лето. На месте Древнего моря – пустошь, там пока только ковыль и растет, – капеллан тяжко вздохнул и продолжил. – Нильс думал, что убил меня там, в Мволе. Моя рана и, правда, была смертельна. Меня спас странный человек, который назвал себя Тигром. Он увез меня на другой континент, благодаря чему я и спасся от твоего гнева, Белая Госпожа. Позже узнал, что Рош был братом Тигра, но к тому времени мы расстались, и я так и не понял, почему он выбрал спасти меня, а не его. Может, потому что знал, где я закончу свой путь.