Сага о халруджи. Компиляция. Книги 1-8
Шрифт:
С кем у Регарди получались нормальные отношения, так это с учениками. «Терапия», которую Арлинг начал на бархане со скорпионами, вскоре пришлась по душе всем участникам. Ученики будто поняли, зачем он это затевает, беспрекословно выполняя все задания Регарди. Он же получал отдушину от их внимания и искреннего общения после того, как почти все в лагере стали его избегать.
Действие «опасности» на психику учеников было кратковременном, через час или два ясный разум снова покидал их, но постепенно Арлинг узнал историю каждого. Дардан был старше всех и родился в Иштувэга, где с детства обучался цирковому искусству в местной школе, где и заметил его иман, пригласив к себе. Элти был сиротой, воспитывался керхами, которые купили его в приюте. Учитель нашел Элти на рынке, где тот торговал сыром и молоком. Каюм родился в Балидете, пережил
– Прежде чем сдаваться, вспомни, ради чего все начинал, – сказал Регарди Блаю, когда тот в редкий миг пробуждения сознания, ужасался тому, что с ним произошло. Впрочем, такие проблески были редкими.
Регарди придумывал многое, однако не все проходило гладко. Однажды на стоянке он заставил их прыгать через котлы с кипящей похлебкой, но о таком хулиганстве быстро доложили Сейфуллаху, который устроил разнос уже самому Арлингу. Когда Регарди приказал им идти за караваном пешком, возмутились женщины, которые едва не закидали Арлинга камнями за издевательство над молодыми людьми. Лучше всего удавалось заниматься с учениками ночью, когда все спали, но «лечение» скорпионами уже не оказывало нужного воздействия, так как кучеяры бояться их перестали.
Когда они дошли до разбросанных одиночных скал, Регарди заставлял их забираться на вершину без страховки, но после того как Каюм сорвался и вывихнул лодыжку, решил, что риски на высоте слишком велики. Любая травма ног до сих пор отзывалась в нем болезненными воспоминаниями. Убедив себя, что лекарь в Самрии сможет позаботиться не только о Магде, но и об учениках, тоже пострадавших от его темного солукрая, Регарди перестал издеваться над молодыми кучеярами и заменил «лечение» на обычные тренировки, которых ему и самому не хватало. А так как время в пустыне текло плавно и гладко, Арлинг не заметил, как постепенно привязался к ученикам, которых иногда мысленно называл своими. И которые, кажется, привязались к нему.
Тем временем ни с того ни с сего вдруг пошли дожди. Нехебкай выл и стенал в его голове о том, что в Маленькой пустыне осадки выпадают раз в пять лет и то льют не больше суток, а эти же дожди затянули нудно и долго. На третий день караван сильно замедлился, и как погонщики ни старались, идти быстрее по грязи, в которую превратились песок и глина, верблюды не могли.
Стали подозрительно часто встречаться рощи из деревьев курупчи, которые вытесняли привычный кактусовый молочай, акации и сумах. С каждым шагом приближалась Самрия, пустыня сменялась степью, но знакомые караванщикам злаки и ковыль тоже стали редкими гостями. Им на смену пришла неумирающая трава сима, которая под проливным дождем, длившимся уже третьи сутки, чувствовала себя особенно хорошо. Горячие пески, бескрайние продольные дюны и могучие барханы уступили место кремнистому щебню, известняку и гранитной крошке. Долину, по которой вилась незаметная человеческому глазу тропа, все чаще покрывали валуны, говорившие о том, что они приближались к концу пути – нагорью, за которым начиналась прямая дорога на Самрию.
Подозрительный шум Арлинг услышал еще на предыдущем привале и весь следующий день, пока верблюды недовольно шуршали лапами по твердому щебню, слушал непривычные для этих земель звуки. Хамна заметила их к полудню, Сейфуллах к вечеру. В конце концов, собрали совещание, на котором решили отправить разведку. Обычно патрули не отдалялись от каравана на далекое расстояние, но ситуация была необычной, и Аджухам решил рискнуть.
Арлинг не захотел оставлять Магду, к которой относились настороженно уже все караванщики, поэтому с патрулем отправились Хамна с Алленом и десяток охранников. Новости принесли странные, хотя Регарди и так уже знал, о чем они доложат. Просто ему до последнего не хотелось верить собственным ушам и нюху. Уши слышали хаос человеческой речи и говорливое бурчание обширного потока, нос чуял запахи еды, костров и животных, но сильнее – воды, причем в таком количестве, в каком ее здесь быть не должно было. Самрия находилась в засушливом районе, и крупных рек поблизости не имелось.
Тем не менее, по донесениям патруля, на расстоянии пяти-шести часов ходьбы раскинулись воды новой реки, вероятно, искусственного происхождения. Канал должны были рыть не один месяц, чтобы добиться таких размахов. Он начинался на севере в районе гор Малого Исфахана и уходил на юго-запад, к Фардосу. Вокруг новоявленной реки раскинулось человеческое поселение из палаток, занявшее оба берега. Среди языков преобладала драганская и кучеярская речь, но слышались и вкрапления чужих слов. Покопавшись в памяти аж до времен обучения в императорской школе в далекой молодости, Арлинг с трудом вспомнил суровый язык сангасситов, к которым собирался уехать с Магдой.
Все, что Регарди знал о Сангассии, далекой стране за океаном где-то на Западе, так это то, что люди там жили совсем иначе, чем в этой части мира. Другие традиции, обычаи, правила. Но важнее было другое – лояльное отношение к чужакам, которым даже выдавали участки земли в собственность на необъятных просторах Сангассии. Страна простиралась на бескрайних просторах, заросших тайгой и непроходимыми лесами. Всем добровольцам, рискнувшим бросить вызов дикой природе, полагалась награда – право собственности. И сангасситы не смотрели, откуда ты родом. Любой человек мог поселиться в лесу и начать возделывать землю – его происхождение и прошлое никого в Сангассии не трогало. Об этом Арлингу рассказал один кучеярский купец около года назад, и его слова запали Регарди в душу. Арлинг ничего не знал о земледелии, кроме того, что оно не было связано с убийством людей, и вероятно, должно было понравиться Магде. Климат и природа Сангассии совпадали с согдарийскими, а значит, Магде там должно быть лучше, чем в быстро меняющемся климате Сикелии. Что касалось его самого, то Арлинг был уверен, что сумеет полюбить любую землю, лишь бы по ней ступала Фадуна.
Он никогда не встречал настоящих сангасситов, и его разобрало любопытство. Однако куда больший интерес вызвало хаотичное поселение на границе пустыни. Обычно люди растекались из Самрии по караванным тропам и скапливались в других городах – Муссаворате, Фардосе, Балидете, который теперь превратился в Сикта-Иат.
Аджухам высказал его мысли вслух – не было это похоже на один большой караван, который расположился на привал. Арлинг слышал рев верблюдов и крики погонщиков, но еще и обычную болтовню людей, не живущих дорогой.
Когда, посовещавшись, они все-таки решили приблизиться – другого пути не предвиделось, то картина стала яснее. Среди тех, кто расположился на обоих берегах, явно были недавно пришедшие из пустыни караваны, а также люди, которые, похоже, жили здесь уже какое-то время. Теперь понятно, почему им не встретился ни один караван. Все они застряли здесь – у новой реки. Берега канала соединял мост, построенный из свежего сруба деревьев курупчи – Регарди сразу узнал их запах. Он слышал скрип бревен и плеск воды о подпорки. По мосту постоянно двигались навьюченные животные и люди. Сооружение было явно временным, и переходили его осторожно, медленно. Из-за этого перед мостом в обе стороны столпились караванщики, образовав затор. С ними ругались те, кто, похоже, поселился у реки, и кому в связи с повседневными делами надо было быстро перейти на другой берег. Проливной ливень, терзавший караван Сейфуллаха последние дни, успел пройти и здесь, превратив глину в непроходимое месиво. Ливневые шквалы прекратились, но нудная морось сыпала с неба с завидным постоянством.
Глава 19. Переправа
Чем ближе они подходили, тем неспокойнее становилось Арлингу. Нехебкай трусливо спрятался от дождя еще ночью, Магда проснулась и настороженно прислушивалась к приближающейся реке. Регарди чувствовал ее тревогу на расстоянии. Ткань паланкина, в которой ехала Фадуна, промокла, и на Магду капало сверху, но Видящую беспокоила не вода. Мокрые, злые люди, воняющие намокшей шерстью, нервные животные, мокрая почва под ногами – все что угодно могло пойти не так.