Сага об орке. Выбор сделан
Шрифт:
Утром, ни свет не заря, только перекусив холодными остатками ужина, да взяв еды с собой мы отправились в дорогу. Мы, это Гунар, Колль, Стейн — тоже работник Гунара, долговязый орк, лет за сорок. И я.
Ехали на лошадях, как раз на всех хватило, но прихватили лыжи в поклажу, ибо предполагалось, что обратно четвероногие будут тянуть весьма увесистый груз. У всех, кроме меня с собой были небольшие щиты и тяжелые копья, с толстыми древками.
Под мерный, неторопливый шаг лошадей я впал в полудрему, размышляя как же мне достать лодку.
Оценить ее размеры точно не получалось, ибо под водой восприятие искажается, да учитывая почти полное отсутствие освещенности целиком ее я не видел. Не рассчитываю, что это окажется большая посудина, откуда ей здесь взяться. Да и к лучшему — с большой мне потом будет сложнее управиться.
Чья она? Рыбачья? Да не, Фроди же говорил, что горячий ручей — ядовитый, а значит и фьорд, в который он впадает тоже. Значит местные не должны были в нем ловить… Интересно, ухмыльнулся про себя, что будет узнай местные откуда моя рыбка? Перестанут покупать? Да ну нафиг, успокоил сам себя, если хотя бы до лета не узнают, то там или можно будет говорить: ну видите, никто ж не умер! Впрочем, если все пойдет так, как я планирую, летом мне будет уже глубоко наплевать и на рыбу, и на мнение о ее качестве местного населения.
Так кто же ты, неведомый владелец уже почти что моей лодки? Контрабандист? А что, место тихое, пляж с берега не видно, я проверял… Кстати, надо пошариться по округе, может склады какие найду? Тайные. Эх, хорошо бы! Я вспомнил разговор с гоблином. Ну точно-точно, доставляли контрабанду в обход контролируемых Ганзой портов, да что-то случилось. Может гоблины вычислили, и накрыли лавочку, может сам перевернулся. И хорошо бы в лодке оказалось что-нибудь ценное, но водостойкое. Хм, что к примеру? Вспомнилась старая комедия: «золото, брильянты!» Эт вряд ли… Нафиг здесь они? Ладно, достану, увижу.
А может это шпион какой был? Испуганной птицей метнулось сознание, типа была это дорожка натоптанная, по которой резидентов на Орочий остров забрасывали, как ввяжусь в чужую игру ненужным свидетелем?… Но тут же успокоился: это я современных мне шпионских фильмов пересмотрел. Тут же дикие времена, ни тебе контрольно-следовых полос, ни пограничников с Мухтарами, ни патрульных катеров…
Нахрен, что ломать голову? Достану лодку и все увижу. Главное — достать… Как? Как вообще поднимают затонувшие суда?
Что-то вроде читал про герметизацию корпуса, и откачивание воды. Дескать судно получив положительную плавучесть само всплывет… Не смешно, это же лодка! Дальше.
А если привязать к ней много бурдюков, и накачать их воздухом? Хм… Допустим «много бурдюков» я просто куплю. Чем качать? Легкими? И как? Нырнул, выдохнул в бурдюк, всплыл на выдохе?… Дальше.
А что, если соорудить плот. Большой. Типа катамарана. Точно! Два плота, связанных меж собой жердями. На жерди лебедку, и только крути ручку… Блин, Гера, ты хоть знаешь как лебедку сделать? Мозги тут же начали накидывать варианты: барабан… Хм, ну допустим сделаю, щиты же круглые делают? Вот тебе и два «блина», между которыми только перемычек из жердей наделать. Что еще? Нужно какую-нибудь «трещотку» чтоб в обратку не раскручивался… Ладно, это тоже придумаю как. Но ведь суть лебедки в том, чтоб изменить прилагаемое усилие! Типа: маленький барабанчик я кручу быстро, но с малым усилием, а на большой передается большое усилие, но крутится в час по чайной ложке. Черт, для этого нужны какие-нибудь зубчатые ремни, звездчатые передачи… И почему я с детства в компах время просиживал, нет чтоб какими-нибудь машинами заниматься, в гаражах зависать… Впрочем, зря я на себя наговариваю, порой прошлое бесцельное блуждание по интернету сейчас сказывается всплывающей, крайне полезной инфой.
— При-ва-а-ал, — протяжно возвестил ехавший первым Гунар и направился к небольшим зарослям.
Нифига ж себе, это сколько мы так ехали? Глянул на небо — как всегда: низкие тучи, с зимой, кажется, ставшие еще ниже, солнца не видно. Но светло уже давно. Местность всё такая же: холмы да овраги, да встречающиеся заросли корявых деревцев.
Коней не расседлывали, но подпруги ослабили, кормить тоже не стали. Лошадки сгрудились в сторонке, и принялись раскапывать снег копытами. Интересно, найдут что-нибудь?
Наломали веток, запалили костерок, сверху пристроился медный котелок. Вот еще один пункт моих планов по закупкам ништяков, но постоянно отодвигаемый куда подальше. Все же в кожаном приходится греть не на открытом огне, а над углями, да и привкус кожа дает своеобразный. Я хоть и привык уже, тем более и фляга у меня кожаная, но будет возможность — заменю обязательно!
Поразмялся: наклоны, скрутки, приседания. Как же затекло тело! Все-таки, сколько мы проехали?
— Далеко еще? — подошел я к Гунару, который раскидал ногами снег, постелил на землю снятое с поклажи одеяло и уселся к костру.
— Почитай еще столько же.
М-да… Понятней не стало. Стал устраиваться рядом с Коллем. Он так же сел у костра, воткнул в снег копье.
— Можно?
Кузнец молча протянул копье мне.
Интересно, Хельми для тренировок давал мне другое. И от Фродиных отличается. У этого древко было слегка потолще и короче, но за счет наконечника общая длинна оставалась такой-же как и на уже знакомых мне копьях. А вот сам наконечник, однозначно заслуживал внимания. Длинный, около тридцати сантиметров и широкий в основании он напоминал большой кинжал. А еще у него в районе втулки были, было… даже не знаю, как назвать — как будто небольшая металлическая перекладина. И самое главное, наконечник был также как и мой сакс «мозаичным», как местные называли то, что в моем мире звалось дамаском.
— Класс! — я провел пальцами по металлу.
— Нравится? — прищурился Колль.
— Да, — выдохнул, возвращая копье обратно, — не разбираюсь в копьях, но наконечник великолепен!
Тут я не лукавил, желая подмазать владельца, за последнее время насмотрелся на местные железные поделки. На их фоне и мой, казалось бы, простенький нож, и этот наконечник смотрелись вершинами технологий: многослойная сталь сердечника, темные полоски наваренных лезвий, металл тщательно отполирован. Не до зеркального блеска, конечно, но следов ковки, как на моем топоре и Фродином свинорезе, не было.
Колль расплылся в довольной улыбке.
— Это я еще во времена своей юности сковал. Оно со мной не мало постранствовало!
— И ведь не соглашается продать, бирюк старый, — усмехнулся третий мой спутник.
— Я его не продам, — кузнец любовно провел ладонью по темной древесине древка, — со мной пойдет. Туда, — он поднял глаза к небу, вслед за легким, почти незаметным дымком костра, — пусть другие эйнхерии завидуют.
— Не боишься, — ухмыльнулся Стейн, — что и владелец Гунгнира почувствует себя уязвленным?