Сагарис. Путь к трону
Шрифт:
Фарна сидела молча и не без некоторой тревоги наблюдала за реакцией девушки. Ее зелье было ядовитым и опасным для жизни, и она готова была в любой момент дать Сагарис противоядие, которое держала наготове в зеленом стеклянном пузырьке.
Но все обошлось. Крепкий организм девушки выдержал мучительное испытание. Старуха облегченно вздохнула и молвила:
– Все у тебя будет хорошо… А теперь иди за мной. Ничего не бойся и ничему не удивляйся.
Ноги у девушки дрожали и подкашивались; однако она мужественно преодолела временную слабость и послушно поплелась вслед за Фарной в пещеру Привидений. Первым, что ей бросилось в глаза, был легкий голубоватый туман под потолком пещеры, который
Какое-то время в пещере царило полное молчание.
Сагарис ощутила полную расслабленность во всем теле и невольно присела на большой камень неподалеку от очага. Скорее всего, это был жертвенник, но девушка об этом даже не задумалась. В ее голове воцарилась совершенная пустота, в которой время от времени потрескивало, будто там началась гроза и засверкали первые молнии.
Но вот Фарна откинулась назад и заговорила каким-то неестественным голосом:
– Вижу… все вижу! Степь… сражение… много мертвых тел. Воронье! Кружит, опускается все ниже и ниже…
Сагарис невольно подняла голову, будто хотела увидеть ворон прямо в пещере, и от неожиданности вздрогнула. Слова старухи начали превращаться в зрительные образы! Они выплывали из тумана, который забурлил, как море во время шторма, какое-то время жили своей жизнью, а затем исчезали, уступая место новым. Потрясенная девушка уже не вслушивалась в монотонную речь колдуньи, время от времени перемежающуюся резкими вскриками; она вглядывалась в живые картинки, пытаясь понять, что они изображают и какое имеют к ней отношение.
Но все было таким незнакомым, таким странным, что у Сагарис начала кружиться голова. Много воинов-мужчин в диковинных доспехах, толпы людей, что-то орущих на незнакомом языке, яростные схватки, в которых и она принимала участие… и кровь, всюду кровь! Много крови.
Сагарис не вынесла неистового напора, который излучали движущиеся картинки, и начала терять сознание. Какое-то время она держалась усилием воли, но затем все стало расплываться перед ее глазами и девушка погрузилась в забытье…
Очнулась она снаружи пещеры. Колдунья настойчиво совала ей чашу с каким-то напитком, и Сагарис невольно сделала несколько глотков. Жидкость была приятна на вкус, и девушка жадно прильнула к чаше, ощущая, как с каждым глотком к ней возвращаются силы.
– Вот и хорошо… – Колдунья изобразила на своем страшном лице улыбку, показав Сагарис свои крупные желтые зубы. – Все видения запомнила?
– Не знаю… – выдавила из себя Сагарис. – Много непонятного…
– Ничего. Со временем ты все поймешь. Не нужно сопротивляться воле Язаты. Она на твоей стороне, однако тебе предстоят тяжелые испытания. Но берегись! – В словах колдуньи прозвучала угроза; по крайней мере, так девушке показалось. – Ты нарушила заветы предков, поэтому жизнь твоя всегда будет висеть на волоске. И знай – отныне твоим лучшим другом будет топор. Никогда не выпускай его из рук! Иначе – беда.
Сагарис невольно вздрогнула, вспомнив предупреждение уродливой старухи, и притронулась к рукояти боевого топора, который висел в петле у пояса. А затем оглянулась и придержала своего резвого коня. Задумавшись, она несколько оторвалась от расмы, которую возглавляла Тавас.
Воительницы возвращались из очередного набега на римское поселение у побережья Меотиды. Сагарис могла быть довольна. Она наконец получила заветный трофей – великолепный панцирь, который сняла с убитого ею декуриона 32 .
32
Декурион – в Древнем Риме командовал в составе легиона отрядом конницы от 10 до 30 всадников.
И теперь она красовалась на своем жеребце, блистая фалерами сраженного легионера. Сагарис не стала снимать с панциря награды декуриона – было недосуг. Разведчики расмы донесли, что в степи появился большой отряд римской конницы, которая находилась неподалеку от поселения, поэтому Тавас решила немедленно возвращаться в походный стан воительниц, расположенный в глубокой балке.
Место для временного лагеря было просто превосходным. По дну балки протекал ручей, в котором поили коней, ее склоны поросли деревьями и густым кустарником, поэтому заметить воительниц, расположившихся на отдых, было невозможно. В огонь они бросали только сухостой, поэтому дым от костра был прозрачен и почти не виден. Но прежде чем разжечь костер, осторожная Тавас выставляла наверху балки охранение, дабы враги не застали расму врасплох.
Конечно, мелкие отряды скифов и сарматов, а также разбойничьи шайки, состоящие из разного сброда, большой опасности для воительниц не представляли. Да они и сами побаивались связываться с амазонками. Молва об их жестоком обращении с пленными мужчинами бежала впереди расмы, поэтому даже самые бесшабашные разбойники объезжали дев-воительниц десятой дорогой. Чего нельзя было сказать о римлянах, которые все дальше и дальше проникали в Дикую степь. Риму край как нужен был хлеб, и манипулы усиленно искали поселения земледельцев, расположенные на пригодных для зерновых полей землях, чтобы обложить их данью. А уж римские легионеры никогда не пасовали перед любыми врагами, сражаясь умело и яростно.
Сагарис прилегла у костра и задумчиво смотрела на пляшущие языки огня. Другие воительницы бурно обсуждали набег и присматривали за кусками мяса, которые пеклись над костром, нанизанные на вертел. День и впрямь выдался везучим. Уже на подходе к балке отряд наткнулся на табун тарпанов, и меткие стрелы уложили на месте двух диких лошадок. Мясо тарпана у воительниц считалось деликатесом, потому как было нежным, сочным и приятно пахло травами.
В этот момент ей почему-то вспомнился рассказ матери о происхождении воительниц. В их жилах текла кровь скифов, сарматов и полудиких горских племен, и поначалу всеми делами в племени заправляли мужчины. Но однажды после очередного похода в Таврику мужскую часть племени поразила неведомая болезнь, они покрылись незаживающими язвами и начали умирать в страшных мучениях. Тогда самая старая и мудрая жрица посоветовала женщинам уйти в Громовые горы с их горячими целебными источниками и благотворным климатом, чтобы избежать страшной участи. Что и было сделано.
Мужчин, которые попытались пойти следом, воительницы безжалостно истребили, а родившихся уже в горах малышей мужского пола отделили, опасаясь дурной наследственности. Прошли годы, мальчики стали взрослыми, но участия в делах племени они уже не принимали, довольствуясь подчиненным положением. Так было решено на общем совете. А иначе и быть не могло – занявшие все важные посты старшие воительницы больше не захотели подчиняться мужчинам. Они немало от них натерпелись и не желали возврата к прошлому…