САКУРОВ И ЯПОНСКАЯ ВИШНЯ САКУРА
Шрифт:
– Что мы вчера обменивали?
– Ну, сто долларов… у меня… да ещё с Ванькой договаривались… Помните?
– Не помню. А вы сами Семёныча не видели?
– Нет. А разве он не уехал?
– Не знаю. А это не он вам наплёл про сто тысяч долларов, которые Жорка получил в наследство?
– Нет, это Петровна.
– Ясно. А какого хрена вы тут в такую непогодь?
– Так вам же на работу, а я помочь…
– Помощник хренов, - скрипнула дверь в Жоркиной избе, и одновременно послышался голос бывшего интернационалиста. Как он, находясь в сенях, мог услышать
– Доброе утро, Георгий, - сладко возразил старый халявщик. – Вы Семёныча не видели?
– Не видели. А на что он тебе сдался?
– Он мне должен бутылку водки.
– Что ты говоришь?
– И сто рублей, - гнул своё Мироныч. – Вот я и думал, что если бы Семёныч вернул долг, мы все могли бы слегка поправить здоровье.
– Так чё ты здесь топчешься? – удивился Жорка. – Прогуляйся до избушки Семёныча и…
– А вдруг его дома нет? – забуксовал старый хрыч.
– Ну, напряги Петровну, - посоветовал Жорка и закурил приличную сигарету. – Ты ведь с ней в настолько тёплых отношениях, что она тебе рассказала… По большому секрету, наверно?… Про моё наследство в виде ста тысяч восхитительных американских бакселей.
Мироныч выбросил недокуренную самокрутку, стрельнул у Жорки приличную сигарету, одолжился огоньком у Сакурова и стал отговариваться от похода к вздорной бабе, которая, кстати, отсутствовала в деревне вместе со своим сказочным и занедужившим супругом.
– Не дойду я до избы Семёныча, - глядя на Жорку ясным взглядом, заявил старичок, - у меня от сырой погоды происходит временная разбалансировка вестибулярного аппарата.
– Изрядно сказано, - ухмыльнулся Жорка, и кинул бычок за перила Сакуровского крыльца. Все трое, Мироныч, Жорка и Сакуров стояли на покосившейся площадке недостроенной веранды в виде двух деревянных ступенек, одной временной стены из полунепромокаемого тента, довольно сносного (в шиферном исполнении) навеса и одной несостоявшейся стеклянной рамы. В общем, на веранде Сакурова, которую начал когда-то строить его дядька, не хватало стёкол, дверей и одной капитальной стены. Поэтому дождь снабжал стоящих под навесом обильными брызгами, а хитрый навозный жук Мироныч норовил спрятаться за спины своих односельчан, хотя один из троих догадался облачиться в подходящую верхнюю одежду. Крыша избы и навес недостроенной веранды исправно озвучивали непогоду, за пределами крыльца послушно шуршала пожухлая трава, где-то наверху, застряв в невообразимой кроне изрядно поредевшей ракиты, волновался какой-то особенно бестолковый грач, не желающий сбиваться в стаю и лететь туда, куда летят все добропорядочные грачи. В загоне за околицей мычали сырые тёлки.
– Вообще-то, надо на работу, - сказал Сакуров.
– Времени полдевятого, - отмахнулся Жорка. – Ты завтракал?
– Нет, -
– Слышали, - огрызнулся Жорка и переспросил Сакурова: - Так ты завтракал?
– Какой завтрак, - вымученно улыбнулся Константин Матвеевич и вспомнил свой сон. Честно говоря, к Африке он относился прохладно, но если бы она накрылась медным тазом, бывшему старпому, как человеку гуманному, было бы жаль саванны, экваториальных лесов и тех африканцев, которые не успели слинять в Европу, Америку и прочие мексиканские штаты.
– А что у вас на завтрак? – поинтересовался Мироныч.
– Котлеты из рыбьих глаз, - буркнул Жорка и, услышав своим диверсантским слухом возню в дальней избе Варфаламеева, скрадываемую шорохом занудного осеннего дождя, крикнул: - Петька!
– Здесь! – послышался голос бывшего штурмана дальней авиации.
– Ко мне! – гаркнул Жорка.
– Есть! – отозвался Варфаламеев.
– А мне Семёныч должен бутылку водки, - занудил Мироныч, - а вы мне обещали ещё сто долларов по спецкурсу.
– Ничего я тебе не обещал, - отрезал Жорка и потопал к своей избе, смачно хлюпая резиновыми сапогами по напитанной траве, что покорно увядала вдоль уличной колеи.
– Нет, обещали, - продолжил свою сквалыжную нудню Мироныцч, - а это некрасиво, чтобы сначала наобещать бедному пенсионеру с три короба, а потом от ворот поворот. И это тем более некрасиво, что мы с вами старинные друзья-приятели, а с друзьями так не поступают.
– Слушай, друг, выпить хочешь? – спросил Мироныча Жорка, соскребая грязь с сапог о скобу возле своего крыльца.
– Хочу, - с готовностью ответил Мироныч.
– Братцы! – завопил с того конца Серапеевки Варфаламеев. – Подождите меня минут десять, пока я курам чего-нибудь вброшу!
– Ждать не будем! – рявкнул Жорка. – Но твою дозу не тронем!
– Спасибо! – крикнул Варфаламеев и смылся в своё подворье, где волновалась его некормленая живность.
– Здорово, Жорка! – послышался голос халявщика Гриши.
– Пошёл в жопу, - негромко ответил Жорка и вошёл в свою избу.
– Действительно, - одобрил Мироныч, - сколько можно пастись на дармовщину.
– Золотые слова, - буркнул Жорка.
– А мы разве вчера не всё выпили? – поинтересовался Сакуров, входя в Жоркину кухню.
– Нашёл ещё один загашник, - ответил Жорка.
– Запасливая у вас супруга, - похвалил Мироныч.
– Я пить, пожалуй, не буду, - сказал Сакуров и уселся за обеденный Жоркин стол.
– Мудрое решение, - похвалил Мироныч и уселся рядом.
– Правильно, - одобрил Жорка, - после работы выпьешь. А то…
«После работы можно», - мысленно согласился Сакуров, имея в виду ответственность перед акционерным обществом за лучшее сохранение акционерного стада молодняка на откорме в более или менее трезвом виде. И ещё он имел в виду увидеть очередной сон, потому что интересно посмотреть, как там после крушения целой Африки.
– А я вам обязательно помогу, - пообещал Мироныч.
– В смысле? – уточнил Сакуров.