Саламандастрон
Шрифт:
— Что ты там бормочешь?
— Бормочу? Я вовсе не бормочу, старушка. Прекрати стрелять в меня косточками!
Мара указала на кучку косточек рядом с собой:
— Я не стреляла в тебя косточками, все здесь, видишь?
— Значит, это ты, Бочонок. Сейчас я стрельну тебе прямо в нос!
Бочонок был вовсе не склонен к шуткам:
— Я не стрелял в тебя косточками.
— Тогда кто же? Ой, опять!
Мара глянула вверх и увидела, как между кронами деревьев мелькнуло что-то серое.
— Ага!
Напившись, Пиккль внимательно оглядел верхушки деревьев, отражавшиеся в светлой воде. Наклонившись к Маре, он прошептал:
— Он сзади. Кто-то большой смотрит на нас из-за той березы.
Мара наклонилась пониже к воде и, сложив лапы лодочкой, продолжала пить.
— Теперь вижу. Не обращай внимания. Все сделает его собственное любопытство. Смотри, он приближается.
Передвигаясь небольшими прыжками, кто-то осторожно спускался по стволу березы. Бочонок следил за отражением в воде вместе с Марой и Пикклем.
— Что ты предлагаешь делать, Мара? Он уже на траве.
Мара бросила короткий взгляд через плечо.
— Это белка! — зашептала барсучиха. — Когда я подам знак, надо быстро рассредоточиться, отрезав ей путь к деревьям. Пиккль, ты самый быстрый из нас, заходи сзади. Бочонок зайдет слева, а я справа. Тогда останется путь только к озеру. Готовы? Пошли!
План удался превосходно. Они окружили белку, и той пришлось отступить к озеру. Это была бельчиха, тоненькая и изящная. В ее поседевшем меху угадывались следы некогда красноватого отлива. Она застыла спиной к воде, обнажив беззубый рот. Мара в знак мирных намерений протянула к ней лапы:
— Я — Мара, это — Пиккль и Бочонок. Мы не причиним тебе зла. Почему ты стреляла в нас вишневыми косточками? Я было подумала, что кто-то балуется, но это не так… Ты удивила меня своим детским поведением.
Пожилая бельчиха ничего не ответила. Она поглядывала из стороны в сторону, ища возможности удрать. Но спасения не было.
Пиккль подошел поближе, размахивая лапами:
— Как бы тебе самой понравилось, если бы я начал пуляться косточками?
Вдруг белка пронзительно крикнула:
— Э-э-у-ла-а-ли-и-и-а-а!
Пиккль неодобрительно покачал головой:
— И это все, что ты можешь сказать в свое оправдание?
В лесу за их спинами раздался громкий шорох. Прежде чем заговорить, белка удовлетворенно кивнула:
— Вы еще пожалеете, что явились на наш остров, потому что не я, а вы теперь окружены.
Треск валежника заставил друзей оглянуться. Из лесу к ним приближались два барсука: самка, такая же старая как белка, и огромный барсук, белый как снег, в лапах он держал огромную дубину. Едва появившись на поляне, они заревели:
— Э-у-у-ла-а-ли-и-а-а-а!
Пиккль и Бочонок замерли и от удивления открыли рты, но Мара выступила вперед. В одной лапе зажав крохотную рапиру, в другой держа пращу. Огонь битвы зажегся в ее глазах.
— Я — Мара из Саламандастрона! Прочь с моей дороги, бабушка! А ты, беляк, если подойдешь хоть на шаг ближе, я убью тебя!
По белому барсуку было видно, что он готов броситься в бой, но тут Мара заметила, что бешенство внезапно ушло из его глаз и лапы его задрожали. Барсук стоял в нерешительности.
— Что ты стоишь, Урт Белый? — сердито подтолкнула его вперед старая барсучиха. — Раздави ее!
Мара шагнула вперед, мех на ее загривке топорщился, клыки обнажились.
— Раздави меня, Урт Белый! Выглядишь ты замечательно! Посмотрим, так ли хорошо ты дерешься!
Пиккль и Бочонок оказались в стороне. Тем не менее Пиккль, как и Мара, заметил некоторую нерешительность белого барсука. При всех своих огромных размерах и силе, он явно не торопился вступать в схватку. Заяц решил подбодрить свою подругу:
— Следи за ним, Мара. Вспомни, что говорил сержант Сапвуд: ударь и сразу отступай. Не лезь в рукопашную. Он слишком большой!
— Чему мы учили тебя, Урт Белый? — сердито проворчала старая белка. — Убей ее! Глинушка, ударь-ка его сзади покрепче, тогда он расшевелится!
Когда Мара подошла еще ближе, Глинушка крепко стукнула барсука по спине:
— Вперед, лентяй! Дерись!
Белый барсук двинулся на Мару и, обхватив ее лапами, легко оторвал от земли. Маре казалось, что она попала в тиски. Пиккль судорожно сжал зубы и выстрелил из пращи в лапу огромного барсука.
— Хватит, великанище! Сию же минуту поставь ее на землю!
Это сработало как заклинание. Барсук выронил Мару и запрыгал на одной лапе, потирая ушибленное место. Нижняя губа его обиженно вытянулась, когда он заговорил:
— Я не великанище! И вообще, почему они заставляют меня драться?
Белка подбежала, ворча:
— Кто вас звал на наш остров? Уходите отсюда подобру-поздорову!
Старая барсучиха подошла к Маре, потрепала ее по загривку и, пока Мара восстанавливала дыхание, гладила ее по спине. Глинушка выглядела по-матерински озабоченной и внимательной.
— Полежи, Мара. Перевернись на спину и дыши глубже. У тебя все цело. Ясеника, я не думаю, что эти звери могут причинить нам вред.
— А зачем они окружили меня и хотели взять в плен? — Белка упрямо скрестила лапы на груди.