Саламандры
Шрифт:
— Я могу вас туда отвести, — ответил Илиад, — но сюда я вас привел не за этим. Легенды об огненных ангелах — это просто сказки, чтобы предостеречь детей и успокоить глупцов. Только я один знаю правду. — Илиад обратился к Дак'иру: — Ты не первый огненный ангел, которого я видел. Среди нас есть еще один — живой.
Это привлекло внимание Саламандр. Все мысли о шахте и Железных Воинах внезапно потеряли всякое значение.
— Обязанность записывать нашу историю была не единственным, что передал мне дед, — сказал Илиад и пошел к задней части зала.
Дак'ир глянул на Пириила,
— Ждите там! — крикнул Илиад, ковыряясь у покрытой густым слоем пыли панели на дальней стене.
Дак'ир увидел тусклые вспышки высвечивающихся значков, которые нажимал по очереди Илиад. По залу прокатился низкий рокот, и на мгновение сержант решил, что это снова дрожит земля. Это и была дрожь, только вызвало ее не хрупкое ядро Скории. Дрожь шла от боковой стены.
Отступив на шаг, Саламандры увидели, как на покрытом грязью металле появилась бороздка, из которой посыпались струйки пыли. Проявились очертания входа, и он с шипением раскрылся. Из темного помещения за ним дохнуло старым, спертым воздухом.
— Пока дед не показал мне это место, я думал, что огненные ангелы — просто сказка. Теперь я знаю, что они вполне реальны и зовутся по-другому, — сказал Илиад, подойдя к космодесантникам. — Я уже стар и передаю наследие своих предков вам, Саламандры Вулкана.
Капеллан Элизий никогда не марал своих латных перчаток во время дознания. На этот счет он был брезглив почти до одержимости. Этот Астартес знал, как причинять боль — страдания глубокие и всепоглощающие, но в то же время не оставляющие ни единой отметины, кроме той, что останется в душе жертвы.
Глядя на полураздетого кузнеца войны в мерцающем полумраке камеры, Тсу'ган подумал, что Элизий, пожалуй, сумеет вырвать признание даже у одного из порченных.
После скоротечного боя в пыточной камере, совмещенной с мастерской, — а Тсу'ган был уверен, что подвал объединял в себе и то и другое, — кузнеца войны в полубессознательном состоянии вытащили наверх и заперли в пустой камере на верхнем этаже. Там он и лежал сейчас, прикованный к железной лавке, истекая кровью из ран, нанесенных сержантом Саламандр.
Инструменты, которые потребовал капеллан, включали в себя пару хирургеонов-дознавателей, которых Элизий хранил в инструментальных шкафах «Огненной наковальни». Создания эти — сервиторы-пыточники — вышли из своего металлического сна, раскрываясь, точно зазубренные лезвия ножей. Тонкие и причудливые механодендриты дознавателей были превращены в набор неприятно выглядевших устройств — экскруциаторов, предназначенных для причинения максимальной боли. Элизий частично сам приложил руку к конструкции сервиторов, — во всяком случае, он взял их из запасов механикусов и модифицировал под собственные нужды.
— Эта резня настолько необходима? — спросил наблюдавший из сумрака Н'келн.
После сражения за крепость и едва не случившейся гибели боевого звена Тсу'гана в катакомбах число сторонников капитана уменьшилось еще сильнее. Хотя никто этого не говорил в открытую, но к его катастрофическому командованию у ворот железной крепости теперь относились еще более
— Я могу сломать его, брат-капитан, — ответил Элизий. Капеллан держался позади, искусно направляя своих хирургеонов-дознавателей.
— Ты его уже о чем-нибудь спрашивал, брат-капеллан? — поинтересовался Н'келн.
Бионическую руку кузнеца войны отсоединили с большой потерей крови и разобрали. Правую руку отрезали и прижгли рану, чтобы Железный Воин не потерял сознания от кровопотери. И чтобы не смог морфировать оружие из своей плоти. На лишенном доспехов теле были видны повреждения, которые нанес ему Тсу'ган: частые пятна рубцов и фиолетовых синяков. Элизий позволил оставить Железному Воину шлем, ибо считал, что никто не должен видеть лик предателя. Пусть позорно прячет его.
— Я как раз собирался, — прошипел капеллан, слегка напрягшись от назойливости капитана. Подчинившись беззвучному приказу Элизия, хирургеоны-дознаватели отошли, убрав свои лезвия, провода и горелки. На Тсу'гана и остальных наблюдателей, в числе которых были капитан Н'келн и брат Иагон, пахнуло вонью горелого мяса и застарелой меди.
Заместитель Тсу'гана попросил разрешения понаблюдать за работой капеллана. Большинство в роте, как Н'келн к примеру, находили методы Элизия отвратительными, в то же время признавая их необходимость. Но Иагон, похоже, отвратительными их не считал, и Тсу'ган, не видя причин для отказа, разрешил боевому брату поприсутствовать.
Тень капеллана накрыла предателя, точно погребальный саван.
— Что конкретно ты собирал в подвале? — спросил он без обиняков.
Тщательно выжженный подвал снова заперли после того, как технодесантник Дрейдий осмотрел там все. Он пока не сумел определить точную природу оружия.
Нечто необъяснимое и злое пряталось в темноте у них под ногами. Тсу'ган чувствовал его все время, пока был внизу, и не горел желанием новой встречи. Не раз уже он подавлял порыв достать боевой нож и прижать к коже. Он понимал, что, какая бы злобная сила ни таилась на нижних этажах крепости, она питалась его чувством вины и проявлением этого чувства в виде пагубного пристрастия к мазохизму.
Задумчивость Тсу'гана прервал хохот Железного Воина. Пустой металлический смех отразился от стен тесной камеры, точно нестройные удары колокола.
— А на что это, по-твоему, похоже, прихвостень лжеимператора?
Короткое движение пальцев Элизия вывело одного хирургеона-дознавателя вперед. Что-то произошло, скрытое за телом сервитора, и Железный Воин содрогнулся и крякнул.
— Еще, — приказал вполголоса капеллан. Затем тишина — и снова Железный Воин содрогнулся. От его кожи пошел дым, хотя Тсу'ган не увидел откуда. Железный Воин снова захохотал. Но в этот раз он хохотал сквозь боль, а когда заговорил, голос его хрипел и шипел.