Сальмонельщики с планеты Порно

Цуцуи Ясутака

— Что?! Ну и остров! На что это похоже? — во весь голос воскликнула жена, когда перед нами открылся Гранатовый остров. — Что за форма?

Посреди острова возвышалась гора, похожая на перевёрнутый шлем. Её вершина разломилась, как спелый гранат, непристойно обнажив своё нутро.

— Ты шутишь! Я не смогу жить на острове, у которого такой вид!!! — орала мне в лицо ошеломлённая жена, — Другого места нет?! Почему обязательно с расщеплённой макушкой?!

— Откуда мне было знать?! — закричал

я в ответ. — Я его только на карте видел. Никто мне не сказал, что у Гранатового острова расщеплённая макушка!

— Ха-ха-ха-ха! — Сын показал пальцем на остров и радостно засмеялся.

— Это же вулкан! Что мы будем делать, если начнётся извержение? От этого острова следа не останется!

— Да разве вулканы бывают такой формы?!

— А я тебе говорю: вулкан! Сто процентов — вулкан! — Она разрыдалась, — Ну что мне теперь делать? Дура! За кого замуж вышла! Между прочим, после нашей помолвки мне ещё один делал предложение. Теперь он в Европе работает. Послали вместе с семьёй. Угораздило же меня за тебя пойти!

— Вот из-за чего мне так хреново — ты специально говоришь такие вещи и доводишь меня, — проговорил я с расстановкой и глубоко дыша, чтобы сдержать поднимавшуюся ярость, — Доктор Кавасита говорил много раз: семейный разлад, особенно склоки, очень вредны для сердца. Несколько его пациентов даже умерли от сердечных приступов, поссорившись с жёнами.

— Чего резину тянешь, если боишься умереть. Разведись со мной! Сколько можно: доктор Кавасита — то, доктор Кавасита — сё. Чёртов шарлатан!

— Он не шарлатан! — закричал я. — Хочешь меня довести, чтобы я умер?

— Неужели умираешь? — не уступала мне в крике жена, — Ну давай, умирай! Тогда, может, поверю!

— К-как… к-к-как… — У меня не находилось слов в ответ на такую абсурдную логику, — Как ты можешь… — Я едва дышал. Боль, острая как колючка, впилась в сердце.

— Это твоя фирма тебя убить хочет — вот и сослали сюда. Они твоей смерти хотят. Никто тебя повышать не собирается. Можешь не думать, — Она громко топнула каблуком по палубе.

— Прекрати… прошу, п-п-прекрати, — Я сжал грудь руками и присел на скамейку, — Мои т-таблетки, пожалуйста, т-т-таблетки. В к-каюте. В сумке. В моей с-сумке.

— Ишь ты! — Она с отвращением смотрела на меня сверху вниз.

— Папа опять бо-бо, — сказал сын.

— Пойдём. Пойдём от него, — сказала жена ледяным, бесстрастным голосом и, взяв сына за руку, торопливо удалилась на корму.

Я буквально кипел от ярости. Сердце заколотилось, и тут же перехватило дыхание.

— Ух-х… ух-х… ух-х…

Хватая воздух скрюченными пальцами, корчась от боли, я со стонами доплёлся наконец до каюты. Открыл сумку, сведёнными судорогой руками достал коробочку с лекарством и проглотил,

не запивая, сразу три таблетки. Доктор предписывал две, но этой дозы уже не хватало.

Когда самообладание вернулось ко мне, я заглянул в коробочку. Осталось всего несколько таблеток — четыре или пять.

Неожиданно меня охватило дурное предчувствие. Я принялся рыться в сумке — захотел убедиться, что упаковка с запасом на восемь месяцев на месте.

Упаковки не было.

Отбросив свою, я схватил сумку жены и в секунду разметал её содержимое по каюте. Никаких следов лекарства.

— Где мои таблетки? — Сердце стало отбивать барабанную дробь.

— Что с тобой? — холодно взирая на меня, поинтересовалась жена.

Я выскочил из каюты на палубу. Волосы у меня на голове торчали в разные стороны.

— Моё лекарство, — завопил я, — Большая коробка. Что ты с ней сделала? Где она?

— Откуда мне знать? — Она смотрела в море. — В твоей сумке, наверное.

— В сумке нет. И в твоей тоже. Где оно? — кричал я, — Что ты с ним сделала?

Увидев отца в таком необычном, устрашающем виде, сын испугался и ухватился за мать.

— Может, ты не будешь так орать? Ребёнок тебя боится. И другим пассажирам мешаешь.

Из «других пассажиров» на корме была только одна старушка.

— Не надо, ради бога! Ты только что сама такой крик подняла! Куда ты дела мою коробку? Отвечай! От этого лекарства зависит моя жизнь!

— Жизнь его зависит от этого лекарства, видите ли! — со смешком обратилась жена к сыну. — Какие слова! «Отвечай!» Надо же! — Она повернулась ко мне, обжигая ненавидящим взглядом, — Какого чёрта ты так со мной разговариваешь?!

— Извини. Я не прав, — проговорил я спокойнее, стараясь больше не поддаваться на её провокации, — Скажи, куда могла подеваться моя коробка?

— Какая коробка?

— Вот такая примерно. В коричневой бумаге. В ней лекарство на все восемь месяцев. У меня всего несколько таблеток осталось. Мне ещё нужно.

— Вот оно что? А почему об этом нельзя было сказать спокойно? — заговорила она поучающим тоном, — Коробка… Ну да. Я положила её в чемодан с зимней одеждой и отправила через «Дайцу».

Я немного успокоился, всё-таки «Дайцу» — первая в Японии транспортная компания. Единственное — успеют ли они доставить наши вещи, пока у меня не кончатся последние таблетки?

— Что же ты не сказала! — протянул я плачущим голосом. — У меня только четыре или пять таблеток.

— Надо самому заботиться о своих таблетках, если это для тебя так важно.

— И когда же «Дайцу» доставит наши вещи?

— Сказали: через четыре-пять дней. Но это было четыре дня назад. Выходит, должны завтра привезти.