Салон 1-67 - Сборник любительских околоюморных текстов от Anekdot,ru
Шрифт:
Лилит <ada@sici.ru>
Один мой приятель как-то утверждал, что, если с самой красивой женщины снять украшения, смыть косметику и состричь волосы - то она будет не очень-то и красивая, на самом деле... В это верилось. Впрочем, добавлял он всегда, как и мужчина с выбитыми зубами. Если он не хоккеист. Именно эта чепуха приходит мне в голову каждый раз, когда я вижу ослепительно красивую женщину. Хорошо, что они об этом не догадываются. В тот день я тоже подумал именно об этом. И в очередной раз ухмыльнулся. Она удивилась и, на всякий случай, ухмыльнулась в ответ. Нет, все было не так я улыбнулся, и она улыбнулась мне в ответ. Да! Так будет лучше, хоть и вранье. Она заскочила в последний момент - трамвай уже скрежетал дверями, натуживаясь закрыться. И едва не выпала обратно. Поддержал, втянул внутрь - приняла как должное, ишь ты... Звали ее Марина. Марина. Марина. Это не потому, что ее приходилось звать трижды это у меня рефлекторно. Эх, Наташка! Почему я такой? Я должен этим переболеть. Это как свинка. Или корь, не помню... Это было очень подозрительно. Не удивительно. Именно подозрительно - я думал, этого не может случиться - но она нравилась мне на каком-то иррациональном уровне, где все твердые мужские логические выкладки разбиваются в прах о какой-нибудь сознательно унизительный "Ннню?" - Марина Ивановна!
– Да?
– Вы вздорная и глупая женщина!
– но уже не договорил, уже голос предал, не выдержал серьезность тона, хоть и заведомо притворную, до конца...
– Даа ты што?!
– любимая фраза, конечно... Ответ на любой случай жизни. Тьфу!... Город вынуждает на другие поступки. Где бы это вне каменных стен пришло в голову пригласить девушку на вечер камерной музыки? Ну, ясно - не лаптем щи хлебаем, слово "Ференц", к примеру, у нас твердо ассоциируется со словом "Лист", а не с позывным "пианиста"
– Наташка! Ну что ты, ей богу! Я знаю что, я знаю как, я знаю, наконец, почему - а что толку? Не плачь - я подарю тебе... хммм... хочешь банан? А я все равно куплю, и мы его съедим! Банан, пожалуйста. Сколько? Один. Но самый здоровый! Что-то чахловатый этот, вон тот, да. Наташка! Это такой банан! Если ты не разделишь его со мной, я... прямо не знаю... я его съем. А корку брошу на проезжую часть. А на корке поскользнется вон тот Камаз. Ты представляешь, КАКАЯ тут будет авария? И все из-за маленького кусочка ма-ахонького, даже не банана, это стручок какой-то, а не банан... я бы даже сказал... Ага! Ну вот! О, боже! Какой взгляд! Марина - ты просто ослепила меня! Теперь я понял истинный смысл этой избитой фразы. Да какой там умный?! Просто скорее наоборот... Я думаю, подозреваю, что у маленьких девочек уже давным-давно существует такая секретная книжка: "Как сделать любого мальчика послушным Вашим прихотям, используя нехитрые средства и методы воздействия на психику жертвы". Причем читать ее они начинают до того, как изучат буквы. Вы никогда не обращали внимание на разницу, с какой просятся на руки двухлетний мальчик и двухлетняя девочка? Очень советую. А первый пункт в той книжке - как раз про взгляд: Пункт первый: Чтобы абонент задрожал, напрягся и тут же сдался, не нужно произносить ни единого слова, отнюдь... Нужно посветить на него сияющими глазами и ... Опустить долу... Посветить... опустить. (Следует ежедневная тренировка перед зеркалом) Следствие пункта первого: Если мальчик не реагирует на такого рода внешние раздражители - не тратьте на него времени! Это не совсем мальчик, он и сам так может... Ну, что произошло? Ведь ничего. Просто, видимо, после очередного пряника настал период очередного кнута? Ну, хочешь, я подпрыгну? Не прыгну - а подпрыгну. Нет, я не прыгун. То есть - подпрыгун... То есть - запутался... Ну почему она все время говорит вопросами ? Ведь не дура же, я знаю! Или верю? Хорошо-с - сейчас наша беседа плавно перейдет в сплошной обмен язвительными вопросами. Ни одного утверждения... Смеется - поняла... Наташка! Ты - как глоток чистой воды после жаркого и душного. Только я не скажу тебе этого. Нельзя. Это будет нечестно. Желтая карточка. Или даже красная. У меня сейчас кризис болезни. Как жизнь? Живем. Пироги жуем. Как учеба?... О чем это я?... Город. Желтые листья. Год прошел. И что? Прощай, Марина! Конечно, ты этого не увидишь, не заметишь. Хоть и светишь глазами. Это у тебя безотчетно, условный рефлекс. Так много жертв, что ты запуталась сама. Забыла, кому и сколько и как необходимо. Канцелярия отстала от войск. Не надо - я прошел через все рецидивы... serge
Четверг, 21 января 1999 19:33:26
Выпуск 22
Месяц 1 Фантики дней горстью Ты, зачерпнув просто, Смяла, забив выдох. Сверху глядят пятна Солнца. Я шел пятым В списке твоих гидов. Месяц 2 В вечер сползло утро, Финиш ночной будто Суток надежд. Между воздухом и кожей Образов цепь ложных Кокон совьет нежный. Месяц 3 Ветер сглотнет снегом Все, что вчера небыль. Напряжены нервы, Я - под твоим взглядом. Пусть был всегда пятым, Только б теперь первый. Пятый
Из воспоминаний Колпакова. Она пришла, и я подарил ей единственную драгоценную память о той, что была здесь до нее. Зачем? Просто, чтобы ощутить себя подлецом, достойным ее тоскливой привязанности, чтобы заслужить свой пустой и мелкий жребий, чтобы почувствовать себя на своем месте. Она пришла по первому зову. Собственно, и звать не пришлось: алло, привет, нет, это действительно я, ну, не так уж много лет, но все-таки ведь узнала, ах, было трудно забыть? я помешал? мне, пожалуй, стоит повесить трубку, ну, не по телефону же, да, живу все там же. А надрыва-то драматического в голосе, надрыва - всему МХАТу бы на сезон хватило. И снова, и снова, и опять расплывчатый женский силуэт, сотканный из моей фантазии, неопределенные, вечно меняющиеся черты лица - все это среди жесткой определенности холостяцкого быта, в циничном истошно-желтом электрическом свете. Заранее снять очки и не различать эту чужую, отнюдь не поумневшую за последние три года, закомплексованную и уставшую от ожидания. Слить ее губы, глаза и прочие достоинства с такими же подарочными наборами ее предшественниц и вылепить (пусть хоть на время!) из ее плоти ту единственную женщину, которую стоит любить в этом мире. Ту, которую я ласкал, обнимая бесконечных шурочек-олечек-викочек-наташенек. Ту, о которой только и мечтал, домогаясь медсестер, студенток, преподавательниц, программисток и пловчих-разрядниц. Ту, которая существует только благодаря моей болезненной фантазии и близорукости. В этот момент напряжения всех творческих сил материал прямо под руками близорукого зодчего начинает быстро и неотчетливо тараторить взволнованным женским голосом. Разумеется, о чем-то важном и неотложном: об интригах на работе, о личной жизни удачливых подруг, о грандиозных предновогодних планах. И я заставляю ее замолчать единственным доступным мне способом. У той, которую я сейчас целую, нет и не может быть определенного тембра голоса, цвета волос, разреза глаз. Иногда, когда очки навязывают мне однозначность мира, и лица людей вокруг меня обретают четкость, когда какая-нибудь из женщин, преодолевая бифокальную преграду, заглядывает мне в глаза, иногда, когда я начинаю плавиться в этом насмешливо изучающем женском взгляде, мне кажется, что я, наконец-то, разглядел ее. То мне чудятся каштановые локоны, греческий нос и упрямые губы (надо признать, в первые годы брака я был от Татьяны без ума), то мерещится прядь иссиня-черных волос, прикрывающая родинку (сокурсница Маша, ныне - мать двоих детей и лектор-почасовик). Или вот еще деталь - иронично приподнятая правая бровь над скучающим зеленым Алисиным глазом. Но наваждение всегда проходит, и я понимаю, что все они временные, сиюминутные иллюзии, что все они пройдут - остается со мной всегда лишь она. Вновь и вновь убеждаюсь: женщины никогда просто так мужчине в глаза не заглядывают. Они заглядываютСЯ - на свое отражение в глазах мужчины. А потому память обо всех этих отражениях для меня ничего не значит, потому я заставляю каждую новую пассию щеголять в тапках Татьяны, потому старый автопортрет Маши давно выброшен мною вместе с остальной студенческой макулатурой. Потому-то, когда через три часа после появления эта почти незванно явившаяся собирается, наконец, оставить меня на сегодня в покое и уже стоит в дверях в своей когда-то изящной дубленке, я возвращаю на нос очки и, неубедительно хлопнув себя по лбу ("чуть не забыл, дорогая, подожди секунду"), вручаю ей в подарок ("в честь нашего повторного знакомства, мадам") небольшую гранатовую брошь. Алиса
* * * * * Идет милая до дому Да тропою холодною Меж кустами сирени Что по осени облетела И ломает кости истома И душа до любви голодная И кругом никого - только
Антик <antyk@mailexcite.com>
Чекрыжин открыл папку. Затикало в левом ухе. Опять... Так происходило всегда, когда он начинал новое дело. Пробовал обращаться к врачу, но тот только пожал плечами - никаких отклонений, здоров... Чекрыжин помассировал мочку, должно скоро пройти... Пролистал опись, так, протокол осмотра... 19 ноября, во дворе дома 7 по Бережковской набережной был найден труп неизвестной женщины... На шее следы удушения... Скорее всего, ее же шарфом. Достал из конверта фотографии. ...На побитом снежной коркой газоне, в куче пожухлой листвы, лежала черноволосая женщина, лежала необычно для трупа,... она лежала удобно. Так спят маленькие дети и немногие беззащитные женщины: на левом боку, уютно поджав ноги, правая ладонь под щекой... Длинное темно-синее шерстяное пальто аккуратно накрывало все тело до щиколоток... И впрямь, спит человек... Если только можно спать с открытыми глазами... Удивительно лицо: ..черные вразлет брови, прямой нос, сочные губы . Молодая совсем. Голованов написал, что около 25 лет... И глаза... огромные голубые глаза, .. не стеклянные, у покойников таких глаз не бывает. Светящиеся голубые глаза вполне живого человека, вернее, очень красивой и очень живой женщины. Нет сумочки... Невозможно представить себе девицу без сумочки, если только она не мусорное ведро вышла вынести... Обычно сумочка женщины - это ее продолжение, часть ее тела: помада, пудра, носовой платок, духи, наконец... Кошелек, ключи... Банальное ограбление?.. Не очень-то похоже... Чекрыжин потянулся к розетке и выдернул шнур чайника... Достал стакан, бросил пакетик чая, и залил кипятком. ... Никаких документов, никаких вещей, кроме одежды. Только в правом кармане пальто пробитый талон и сложенная вдвое открытка. Чекрыжин расклеил полиэтиленовый пакетик. ... Талон как талон, на наземный транспорт, только какой... В этом районе автобусы и троллейбусы... Трамваев, кажется, нет.. И то легче... Хотя, может он у нее с прошлого года в кармане живет?.. Ладно.. Вот открыточка... Интересная вещица... "С Новым Годом!" Причем с 1989-м... Медведь, елочная игрушка, мишура новогодняя... Странно... И самое главное текст ... аккуратным убористым почерком: "Мариша, пусть новый год будет НОВЫМ!" Подписи нет. Мариша... Марина. Интересно, это ее имя? Или это ОНА кого-то поздравляет... В любом случае рановато... Дурдом, и почему с 1989-м? Старая открытка? Некоторые, вообще-то, хранят такие вещи... Но почему в кармане пальто? Чекрыжин достал сигареты, закурил. ... Так, затягивается все... К "графоманам" на экспертизу открыточку.. Учитывая их темпы и очередь, в лучшем случае, неделя.. По одежде еще не было заключений... Еще объявление об опознании не давали... Да и не проверяли пропавших... Черт, прощай Звенигород, баня... Чекрыжин раздраженно захлопнул папку.
...Агатов
Edgar Poe I heed not that my earthly lot Hath -- little of Earth in it -That years of love have been forgot In the hatred of a minute: -I mourn not that the desolate Are happier, sweet, than I, But that you sorrow for my fate Who am a passer by.
Hoaxer Где предназначен мне участок тот земной Последнего забвенья--в неведомых ль краях-Года любви уже забыты. Мной минута за минутой владеют только ненависть и страх:-Но мне ли горевать, что вы-опустошенные, порой Счастливее, милей судьбе, чем я, Как, если б вы не опечалились моей судьбой, Бредя своей дорогою подальше от меня.
Enigma
Понедельник, 25 января 1999
Выпуск 23
*** На шестнадцатый день я доем колбасу И увижу в холодном тумане рассвета, Как внезапно кончается серое лето, И топор оживает в замерзшем лесу. Как властитель окраин, я прячусь за дверь, Как безумный тростник, я цепляюсь за землю. Алый сок напитал мои острые стебли, И кричит, как старуха, израненный зверь. Вот и ангел пришел с пионерской трубой, И с тех пор, как я стал элементом природы, На земле стали часто рождаться уроды, Все вокруг без стыда заполняя собой. *** Пусть родня соберется на ужин, Пусть друзья присылают венки; Я измучен, небрит и простужен, Я ищу, куда бросить коньки. Помню, как, тяжело и зловеще, С тощих бедер сдирая капрон, Батальоны беременных женщин Уходили на Западный фронт. Ах, мадам, ваши длинные зубы... Ах, пардон, вы совсем не мадам; Все равно приходите, я дуба Хоть немного, но каждому дам. Юный рыцарь кинжа и плащала, Пал я жертвой кровавых коррид. В иностранном порту, у причала Забодал меня пьяный бушприт. *** Я реальность пустил на порог, Чуть живую, в шинели казенной; Но и утром похвастать не мог Глубиной постижения оной. В. Крупский <goodgulf@chat.ru>
Безвестность или слава - коротки, Как руки, когда хочется летать; Печаль свои вонзает коготки, И душу снова надобно латать. Нет нового на свете ничего, Нет нового поскольку вообще И будь ты крез, и будь ты нищ и гол, За Ахерон поедешь без вещей. *** На шестнадцатый день я доем колбасу, На двадцатый тушенку из старых запасов На тридцатый в замерзшем на время лесу Я поймаю лису - хоть какое, да мясо. Через год с барабаном придет ко мне он, Пионер и спортсмен, да и просто, красавец, Он возденет к богам свой обкусанный палец И предложит мне тихо и властно: Come on! *** Ходят люди по зубцам стены кирпичной, Прилипающей походкою привычной, Очень нужно удержаться на ногах, Сохранить для продолженья рода пах. Искушают их высоты и красоты, Но им люди поддаваться не хотят, Заползают на ночь в свои соты, И шевелятся, кряхтят там и сопят. Собакинъ
чайки хотят зачеркнуть небеса, мир мой идет по доске, и аплодируют паруса жилке на мокром виске. мир мой уходит в зеленую тьму тонет в соленой воде. и никогда не выплыть ему, не выплыть ему нигде. так вот, в соплях, на песке я рыдал, руки свои поломал! крабы смеялись, и даже коралл, даже коралл... *** ночь утекает, пальцы царапая звездами, жалит луной; все утекает сквозь пальцы, арапами тени крадутся за мной. может быть засветло станет пустыннее, станет стерильнее дом. если так будет, то ты навести меня, если так будет, потом. stagger lee
Oscar Wilde
To my wife I can write no stately poem As a prelude to my lay; From a poet to a poem I would dare to say. For if of these fallen petals One to you seem fair, Love will waft it till it settles On your hair. And when wind and winter harden All the loveless land, It will whisper of the garden, You will understand.
"Ему" Я смогу написать тебе не оду, Как прелюдию моей страсти; Поэту в поэме, не пролив воду, Сметь бы сказать про ее напасти. Вот пух одуванчика вихрится--Он так же снежно белокур, Mоей любовью ведомый, ложится На волосы твои, мой Эпикур. Когда же зимний ветер крикнет Над всей землею без любви, То шопот сада скрипнет И ты поймешь слова мои.
Enigma
Из дневника Алисы (1986 г., 8 класс, 2-я четверть): "КлавПетра приказала развить тему "Зима"... к завтра... на трех страницах... После моего вопроса "Можно ли переписать сочинение за 6-й класс?" она завращала глазами и наградила меня дополнительными 2-мя страницами... Вот жаба... зимняя... Пять страниц... Зима... 3 месяца, ну, для нашей полосы, можно добавить еще ноябрь и март... Получается, по странице на месяц... Если увеличить интервалы между словами, то можно обойтись описанием диапазонов средних температур, долготы дня, уровней месячных осадков... Ну, еще... там... грачи улетели - грачи прилетели, мороз и солнце, санки, коньки, снежная баба... насморк, ...ангина, ...двусторонний отит... в школу не надо... КлавПетру не слышать... Вот ведь! Завтра, наверняка, с меня начнет... Еще будет разбирать, есть ли " н а с т р о е н и е " в моей зимней зарисовке... Интересно, она когда-нибудь пробовала в 20-и градусный мороз дотронуться до перил качелей языком? Или еще когда НУ ОЧЕНЬ холодно, когда вот-вот отмерзнет все, что оттопыривается от туловища хотя бы на сантиметр (нос, там, уши, голова, руки, ноги)... берешь снег и растираешь, что можешь, обычно руки, иногда щеки,... и случается удивительное - печет так, как будто в батарею все это засунули, нестерпимо,... но приятно... Правда, быстро проходит... Или зайдешь бывало в парк... по делу... Дика выгулять... воскресенье, часов 12... Народу мало... Небо странное, летнее... голубое... теплое... чистое... Только около самого солнечного диска какая-то вата разбросана... Сугробы еще свеженькие, слепят глаза - приходится щуриться... Сворачиваешь с центральной аллеи.. Тропинка узкая, утоптанная, аккуратная, только кое-где пересекает лыжню... на таких перекрестках всегда хочется свернуть, чтобы для каждой ноги была своя дорожка... Тихо... Иногда начинают гомонить вороны, дерутся, летит пух... Дик взвивается как сумасшедший... Потом все опять затихает .. Сосны ровненькие, чистые, светло коричневые... такими они еще бывают весной, после грозового дождя... И ни души... И тут ...достаешь из кармана аляски помятую сигарету "BT", охотничьи спички... С такими спичками хорошо - не гаснут ни на ветру, ни в воде, но проблема - жутко воняют... даже прикуривать от них не рекомендуется - сигарета забирает запах. Закуриваешь... И десять минут стоишь, пускаешь клубы дыма вперемешку с паром, любуешься... Эх, вот это "настроение"...Но разве КлавПетре это нарисуешь?... Придется поболеть..."