Салон 1-67 - Сборник любительских околоюморных текстов от Anekdot,ru

Неизвестен 3 Автор

Листая медленно альбом. Полуобыденный удел Реальность мнимых идеалов, Судьбой дарованный предел На милость, поданая малость. И в каплях милостыни той, Дробясь незримо, истекаем. Нельзя их удержать рукой, А можно только таять, таять. И каждый шаг в небытие, Так принужден или беспечен, Сполна ли получил свое? Вопрос извенчан и извечен. Ответа нет, как нет черты, У края пустоты границы, Ее хранители - мертвы, И желты лица на страницах. *** Вы правы, я живу не по-годам, И мир иной совсем - моя кручина, Все близкое, то - видимость, причина, Лишь в том, что я живу не по-годам. ??? Вы правы, я грешу не по-годам, ??? Когда меняю суть вещей на фразу, ??? Но кто поймет, и тот поймет не сразу, ??? Зачем же я грешу не по-годам. Ах, праведность, с святою простотой, Беспечно зло творит в суть, не вникая, Терпение и силы иссякают, Спокойствие не дарует покой. ??? Моя причинность беспричинна Вам, ??? Мои удачи - Ваши пораженья, ??? Намека не приемля возраженья, ??? Вменяете посредственность мечтам. Все понимаю, часть - осознаю, И постигаю мудрость, словно веру, Искомый жест - критерий Вашей меры, Ему себя всецело отдаю. ??? Вы правы, я люблю не по-годам, ??? О шрамах столь наивно забываю ??? И новые на сердце принимаю, ??? Но все равно, люблю не по-годам. Андрей Елманов <[e-mail]>

ДЕМОНСТРАЦИЯ. Плот толпы. Лопасти площади. Руки тощие. Пожалуй, что люди, И вот уже паника Извилистым студнем Струится по пьяненьким. Песенка спета. Кирпичи хрипнут. Завтра в газетах Только числа. Всеволод

Любитель Воды Я живу, мое тело наполнено кровью И водой, говорил мне любитель воды Вассерман. Мои чувства пропитаны странной любовью, Мои мысли похожи на бледный дурман. Я живу, и, похоже, люблю это тело, Его хруст, его запах и пламенный зной. Ненавижу себя, свою жизнь, свое дело, Говорил мне любитель воды Водяной. Ненавижу

себя, свои мысли и чувства, И вообще я хочу, чтоб все шло по нулю. Я сожгу города, уничтожу исскуство, И, к тому же, ты знаешь, я воду люблю.

AnArcHISt

Эпиграф: - Позвольте узнать, о почтеннейшие, уж не дурь ли вы курите?
– спросил он, хитро поблескивая глазом, на что старик ван Оксенбаш степенно отвечал: - Ее, вьюнош, ее. Б.Г. "Роман, который никогда не будет окончен". Праздность - мать всякой психологии. Ницше. ПОРНОГРАФИЧЕСКО-ЭПИКУРЕЙСКИЙ ЛИМЕРИК. (с эпиграфом и моралью). Ваш кружок - задавать ответы, которые вами же и были отвечены: Кого ломать? Что заслуживает наград? Кто платит? Неслабая ли это торчальня в нашем теле? Наличие ли печали в ступоре траты облигаций? Каждому из нас присуще убеждение, будто все мироздание, со всем, что в нем обретает, создано лишь как необходимый привесок к нам самим. Окружающие нас мужчины и женщины рождены на свет только для того, чтобы восторгаться нами и откликаться на наши разнообразные нужды и требования. В отличие от того, как трансцендируется физический труд в азиатском андеграунде, пока в точности оконечно отсутствует неведение оного. Тем самым или таким же храмом не может существовать этот зверь, та безграничность слепоты, все та же плоскость, в частности этот храм или наше здесь-сейчас. Немногие из тех продуктов бегают в разных столбцах и отходят, шифруясь делом "этим". Эта запредельность! Всякая яркая индивидуальность оборачивается против собственного "я" и склоняется к его разрушению. Отчаянно держаться за свое "я", отчаянно цепляться за жизнь - это значит идти вернейшим путем к вечной смерти, тогда как умение умирать, сбрасывать оболочку, вечно поступаться своим "я" (ведь как известно, мягкое и податливое побеждает твердое и крепкое) ради перемен ведет к бессмертию. Существовало множество людей, вся жизнь которых была постоянной борьбой, воинственным самоутверждением своего "я" в противовес окружающему миру и которым мысль об единстве, любви и гармонии неведома и чужда, показалась бы глупостью и слабостью. Но хорошо себя чувствовать при таком выпячивании своего "я" способны разве что натуры примитивные,сильные, нетронутые первобытные существа, тогда как знающим,через страдание прозревшим, не дано найти в этой борьбе счастья, для них счастье мыслимо лишь в забвении себя, в ощущении единства. Если бы старик Шопенгауэр узнал о том, что старик Кант сопоставил Интернет с "вещью-в-себе", я думаю, он бы проклял его на много поколений вперед (и взад). А Лао-цзы сказал: "Перестань хранить верность вещам, к которым привязан, и ты освободишься от горя и тоски", - это же относится и к Интернет (о, Боже, что бы сказал на это Кант?!:-)) Прошу прошения за подобные непристойности, но больше ничего не родилось в моем неожиданно воспаленном мозгу! МОРАЛЬ:-) P.S.Если ты писатель, не стыдись этого. Но занимайся делом сим в одиночестве, а потом не забудь вымыть руки! Р. Хайнлайн.

Анна<[e-mail]>

Среда, 7 июля 1999

Выпуск 55

Дело было в те незапамятные времена, когда люди были мохнатые и частично пернатые. Вы же не в курсе тех великих событий, потому что тогда не было письменности вообще. Ну, может, и была, но такая какая-то плохая. Вы простите мне такое дебильное начало, но я по-другому не могу. Шел один Ехель по дороге с курицей подмышкой. Планы у него изуверские были насчет курицы. Он шагал, шагал и думал -- сварить ее или так сожрать. Курица, хоть и маленькая, но чувствительная птица. Ни фига, думает, народы -- чмо это тащит меня, поймал в низине и тащит. Это добром не кончится. Надо отдать должное курице, голова у ней варила как котел. Она посмелее многих двуногих вышла, раз помирать, так что же, молчаливо? Закудахтала она дико, яростно, да как клюнет Ехеля в локоть.Боль адская. Тот упал, закричал на все лады, а курица -- вжик, в нору залезла и смеется. Только не все так просто, милая курица. Там в норе сидела собака породы неандертальский бультерьер. Те еще были животные, могли, например, быка сожрать. Правда, не сразу, за неделю... (продолжение - по ссылке)

Hoaxer. Ехель и Тыква

Если утро гулкое, Если вертикальны вы, Если рядом музыка, Ощущения новы, И здоровы вы при этом Почему б не стать поэтом? * * * Что мне надежды поколений, Хранимые моей семьею, Упреки горестные в лени, Когда в миру я сам с собою? * * * Когда устану от работы Всегда мечтаю в тишине Чтоб кто-то проявил заботу, Но не сейчас, и не при мне. * * * Иду я, зол и груб, От нежностей отвык. Найду упавший рубль На улицах Москвы. * * * Вот таракан - на вид он безобразен, Но в нем душа великого эстета, Под плинтусом, среди ужасной грязи Величием он радует поэта. * * * Странно так плавают рыбы Частью хвоста заметают дорогу, Телом извившись, чешуйки напрягши, Вдаль направляют глаза полушарий, Но я уверен, что мы не смогли бы, Выйдя из дома и сразу с порога, В вязкую воздуха массу погрязши, Вновь собирать километров гербарий.

Лентяй

СЕРЕНА Как сердцу выразить себя? Другому как понять тебя? Поймет ли он, чем ты живешь? Мысль изреченная есть ложь. Ф. Тютчев Он говорил, ну, а она, дыханье затаив, молчала. Люминисцентная луна их всему миру освещала.
– Любовь моя, как мне сказать, как выразить мне мои чувства? Хочу, но не могу сказать, боюсь умалить мои чувства. Сказать мне или не сказать? Ах, мои чувства, мои чувства.. Ну как же праильно сказать? О чувства, чувства, чувства, чувства... Любовь моя, мне не сказать, не выразить мне мои чувства. Всему конец - мне не сказать? Бессмысленно? Ох эти чувства!.. Сказал и умер, а она в недоумении стояла. И полнотелая луна над головой ее зияла.

СОСНА Я в лесу, я под сосной, под сосною колкой. Ты, сосна, меня прикрой, уколи иголкой! Уколи до самых вен, нервных окончаний, чтоб попал я снова в плен тех воспоминаний, когда пьяный, молодой по лесу я несся и, дотронувшись щекой, враз к тебе приросся. Одинока ты была, стройная царевна, и меня к себе взяла по любви мгновенной. Мы забыли о былом, жизнь пошла по новой. Я в тебе нашел свой дом, в верности сосновой. Ну, а как придет весна, наплодим детишек голова, живот, спина из коры и шишек. Они будут баловать, на чертей похожи, станут по лесу пугать зайцев и прохожих. Виктор Максимов <[e-mail]>

Четверг, 22 июля 1999

Выпуск 56

МОЯ ДОРОГАЯ Пожалуйста, сядь Я расскажу тебе про собаку, Про собаку с острой мордочкой И одним оттопыренным ухом. Я о ней слышал от старой женщины, Что прежде жила не в большом доме, А когда еще стояли деревянные дома И раскидывались огороды над самым берегом. В те времена она была молода. "Мы жили здесь с мужем, У самого почти шлюза, но не важно". Присядь, моя дорогая, Я хочу рассказать тебе про собаку, Что жила вместе с ними. Известно, дом стоял лицом к улице И задами к берегу. "Мы щенком нашли, решили пусть живет". Вот он и вырос у них, Моя дорогая, я рассказываю тебе о собаке С оттопыренным ухом, оттопыренным Из-за раны на голове, на той самой голове, Куда угодил топор соседа в отместку за то, Что во двор не впускала, А штанину прокусила. "У-у, стерва". "А знаете, рана глубокая, Мы и не знали, что поделать ; Матрос лежит, мухи поналетели, Отгоняем - толку-то, вся голова в крови, Будто мозг даже видно. Мы туда-сюда, смотрим - исчезла собака". Моя дорогая, это мне рассказывает старушка Про собаку с оттопыренным ухом и острой мордочкой Потуши газ, его пламя на звезды похоже, На те звезды, если воет собака). Здесь прежде были деревянными дома И раскидывались огороды, Она молодая, в те времена про собаку рассказывает. Если ты забыла, я тебе напомню, Что исчезла собака. Они не знали, что делать, Но зато вились зеленые мухи, Ты помнишь - было видно мозг. Моя дорогая, сядь ближе, Ведь собака вернулась через две недели; Пропали мухи, только ухо нескладно срослось Оно слушает; кто идет, с чем идет. "Строить начали - нас снесли. Это сейчас здесь магазин, автобусная остановка, А был палисадник. Дали мне однокомнатную". Моя дорогая , У нее умер муж, дай твою руку, Я тебе рассказываю про собаку С оттопыренным ухом на месте прошлой деревни, Лицом на дорогу, к реке огородами. Теперь она гуляет с Матросом И говорит о сыне, который есть ровно на столько, Чтоб можно было сказать: там, мол, и женат. "Но главное я не сказала, Вот ведь бывает собаки, В ту зиму, холодная стояла зима, тогда-то мой И заболел крепко, ночью слышу Матрос лает, не угомонится Я лежу, не спится, моему худо, Я ему то водички, то лекарства подам" Моя дорогая "Я в окошко поглядела, батюшки Во дворе, от калитки недалеко, лежит кто, Да раздетый - ночь лунная. Матрос вокруг бегает, бегает, На дверь в дом кидается, лает. Выйти страшно, да как не выйти. Я в валенки, пальто накинула. Домой затащила. Еле-еле - пьяный. Руки потом болели. И что вы думаете, а это тот, что его топором. Дорогая моя, Так про собаку она говорила, Накрапывал дождь на прошлую деревню, Она сама опиралась на палку: "Вот

ведь как бывает-то". Я хочу рассказать тебе про собаку, Да, да, ту самую, что мы встречаем на берегу. У нее нет больше хозяйки Из бывшей деревни. Лишь собака приходит сюда переживая. Но моя дорогая, У собак человеческие судьбы, Тем более сын ничего не взял из квартиры, Увязывая фарфор в мягкие вещи, Нет-нет, он от всего отказался, Погружая инкрустированную мебель. Только одно, единственное он взял И вынес - Матроса(ты много слышала о нем), -На улицу. Отвечали мне рабочие, Они ремонтировали квартиру: "Мы кормили его в подъезде, люди его прогнали." А ты его видела, моя дорогая, Мы ходили с тобою собирать цветные листья, Мы изучали икебану - а он как раз стоял на дороге. Ты видишь, он стоял и слушал В шорохах падающих листьев прошлую деревню, Бывшую будку, "вот ведь как бывает-то". Моя дорогая, Я хочу рассказать тебе про собаку С оттопыренным ухом, что мы страшные люди. (Это я шепнул, открой газ - как они пахнут, звезды) Ведь иначе было ли можно, Моя дорогая, я искал с ним встречи И запомнил ее до смерти, но он был рад в глубине души. Просто стягивают повязкой лицо, "Держите лапы", - говорят, я зажал его руки. Моя дорогая, я рассказываю тебе про собаку С оттопыренным ухом, его хозяйка не раз повторяла: "А умный-то, умный". Делают всего один укол, И он душит сердце. Больше никого не осталось из той деревни, Только в глазах его мелькнуло человеческое, Моя дорогая Это остановилось в них твое лицо. Моя дорогая...

Шанли <[e-mail]>

МОТОЦИКЛИСТКА Чувство внутреннего сгорания. На глянце черной ладони Росинки твоей любви. Юрий Ксилин<[e-mail]>

Про Серого Зайца Глава 1 Все звали его просто Серый.
– Эй, Серый, - кричал его начальник Хорек, - сделай кофе на две персоны и напиши письмо, я проверю. Заяц делал кофе, писал письмо и приносил его на проверку.
– Его нельзя не проверить, - снисходительно говорил Хорек посетителю, видите, какая это серость. И письмо всегда уходило без исправлений.
– Хороший работник?
– интересовался гость у Хорька.
– Серый, - был неизменный ответ. Жизнь Зайца текла спокойно: все относились к нему снисходительно (серых не принято выделять из общей массы). Заяц давно уже работал у Хорька: варил кофе, писал письма, составлял отчеты. Он никогда не жаловался, и все ошибки принято было списывать на него. Если Кошка неправильно умножала, или Медведь наступал Зайцу на ухо, Хорек отчитывал Зайца. Втайне Хорек считал себя немного Горностаем и любил подчеркивать свое высокое положение. Кошка мечтала о том, чтобы стать Пантерой. Она работала недавно и Зайца называла небрежно: "Этот Серый". Медведь был водителем Хорька и хотел одного - чтобы зимняя спячка длилась всю жизнь. На Зайца ему было наплевать. А Заяцї Он не мечтал ни о большой морковке, ни о новой норе со всеми удобствами. Только поздно ночью, когда никто не мог ему помешать, он представлял, что он стал Белым. Это был необыкновенно чистый цвет, и все чувствовали, как он исключителен, все дружили с ним и любили за эту невероятную белизну. А утром все повторялось: - Серый, три кофе и семь писем, я проверю. Но однажды жизнь Зайца изменилась. Глава 2 "Внимание, жители Города! К нам приезжает сам Лев - Великолепная Царская Морда! Кто напишет лучшее сочинение на тему "О чем думает Лев", тот будет награжден дипломом ?Почетный друг Царской Морды" и объявлен Исключительной Персоной. Сочинения будут рассматриваться лично Львом!" - так писала Большая Единая Газета в начале весны. И для Зайца настали жаркие дни: это был первый визит Великолепной Царской Морды в Город, а Лев любил лично (инкогнито) посещать все конторы. Хорек уже знал, что Лев инкогнито посетит и его фирму, поэтому усилил распекания Серого и удвоил силу своего голоса. Все хотели стать Исключительной Персоной. Кошка написала, что Лев думает о том, как тяжело пришлось бы ему править без верных мелких родственников; Хорек считал, что мысли Царской Морды направлены на выявление истинный начальников - ловких и цепких, как хорек, но с высокими идеалами горностая. Медведь ничего не писал, - он спал. Заяц тоже ничего не писал, и на замечания начальника: "Что ж ты, Серый, не пишешь? Куда тебе, верно? Серость ведь" не отвечал. Настал знаменательный день. В утреннем выпуске Большой Единой Газеты на первой полосе большими буквами напечатали статью "из компетентных источников", что в 12:00 ровно Лев (инкогнито) посетит фирму Хорька. С утра Заяц получил в 10 раз больше обычного распеканий и упреков. К 10:00 все уже было готово к приезду Царской Морды. Лев прибыл ровно в 12 (он любил точность) и, не раскрывая инкогнито, пришел к Хорьку. Зачитали сочинения, выпили кофе, и тут Лев заметил Зайца.
– Хороший работник?
– спросил Царь Зверей.
– Серый, но исполнительный, - быстро ответил Хорек и метнул в Зайца взгляд типа "уйди с глаз долой".
– А сочинение что ж? Писал?
– обратился Лев уже к самому Зайцу (Царь вообще любил проявлять "демократическую лояльность к среднему классу", как писали газеты).
– Я не писал, - робко ответил Заяц, - но мысли Ваши знаю. Хорек почернел и хрюкнул в чашку.
– И что ж, поведай, - разрешил Лев.
– При Вашей работе Вы думаете о том, как хорошо было бы стать простым маленьким котенком и побегать за клубкомї Дальнейшего не ожидал никто: в ту же минуту Царь раскрыл свое инкогнито, объявил Зайца Исключительной Персоной и вручил ему диплом "Почетного Друга Великолепной Царской Морды". Жизнь Зайца изменилась: его перестали распекать за чужие ошибки и начали даже хвалить за свои и чужие удачи, стали называть "наша светлая голова" и "дорогой друг". Глава 3 Лев уехал. Постепенно все забыли про Исключительную Персону Зайца, и в конторе привычно раздавалось: - Серый, два кофе и письмо, я проверюї ї ї

Юлия <[e-mail]>

Депутатам весеннего созыва посвящается. История кандидата в депутаты Изюмова. ?И были ему голоса... Если бы вы открыли ?Замойские ведомости? двухлетней давности, то увидели бы этому подтверждение: господин Изюмов по данным опроса М?ой кандидат? по Замойскому территориальному округу получил 2% этих самых голосов... Не буду заострять ваше внимание на репрезентативности и надежности полученных социологами данных - это к сути повествования не относится, а перейду сразу к последствиям этого важного в жизни кандидата Изюмова события. Так вот, после этого случилось с кандидатом непредвиденное: голоса ему были снова... Вообще-то, кандидат Изюмов, имея обильно сдобренную номерами исправительных учреждений 40-летнюю биографию, был вполне социально адаптированным человеком: он ясно представлял себе правила жизнедеятельности, исключения из них, последствия из исключений и исключения из последствий. Но также он умел хорошо считать деньги и считал, что его депутатские амбиции заслуживают всяческого удовлетворения. Не вдаваясь в подробности политической программы кандидата Изюмова - она отличалась от обычных для Замойска кандидатских минимумов лишь бОльшим максимализмом - скажу: несмотря ни на что, в том числе и на потраченные кандидатом умственные и материальные резервы, с жестокостью, присущей всякой реальности, настоящее нарисовало Изюмову совсем неутешительную картину его ближайшего будущего. Да-да, Изюмов был разочарован и подавлен этим самым настоящим настолько, что решил прислушаться к голосам... А они нашептывали ему очень необычные вещи... Отвлечемся немного, чтобы восстановить предшествующий ход событий... Надеюсь, вы помните историю инженера Закрючина, изложенную в предыдущей лекции... Примечательно, в силу места службы своей, извините, ...любовницы Венеры, кандидат Изюмов эту историю вспомнил тоже. Он даже был в курсе диагноза инженера и симптомов этого нередкого для Замойска заболевания (Тут надо пояснить, что по причине высокой сознательности граждан, проявленной при проведении в 80-х годах в Замойске макулатурных кампаний, в заведении, где Венера работала поварихой, коротали свои дни Чингисхан, Маргарита Наваррская, Шахерезада и даже, Три мушкетера (правда, в одном лице) - герои распространенных в Замойске литературных произведений. Были, конечно, там и Бешеный, и некая Настя Каменская, но по не установленной причине данные пациенты быстро шли на поправку и готовились к выписке). Так вот, придерживаясь оптимистических взглядов на темпы развития научно-технической прогресса и под давлением упомянутых мною голосов, Изюмов уже не имел сомнений..., вернее, не хотел сомневаться в том, что этот инженер Закрючин действительно что-то изобрел, и очень может быть, что машину времени, которая, вполне вероятно, могла бы сыграть определенную роль в его, изюмовском, будущем. Единственное, что ему оставалось, так это окончательно и лично в этом убедиться. Проанализировав свои оставшиеся материальные возможности, кандидат в депутаты Изюмов выбрал самый дешевый и простой путь... Итак, как вы справедливо можете предположить, теперь мы обратимся к истории болезни кандидата в депутаты Изюмова. А она начинается копией протокола, составленного лейтенантом Замойского РОВД Караваевым: ?В Замойское отделение милиции поступил сигнал от граждан, жаловавшихся на очень странное поведение скандально известного в городе кандидата в депутаты Изюмова: ?Данный рецидивист (и личность, казалось бы, однозначная), внезапно выпал из предвыборной гонки и почему-то перестал подкупать электорат бесплатной водкой, а трижды был замечен у проходной фабрики ?Краснй целлофан, где с использованием громковорителя-колокольчика декламировал из книги ?Двадцать лет спустя? одну и ту же 235-ю страницу, которая представляла собой всего лишь оглавление.? Больной был освидетельствован сотрудниками Замойского райздравотдела и доставлен в Замойскую психиатрическую лечебницу имени З.Фрейда.?