Сальватор
Шрифт:
– Вчера, – продолжал господин Жакаль, – был арестован некий человек, который кричал: «Да здравствует император!»
– Где же это, мсье Жакаль?
– В кафе «Фуа», мсье Жибасье.
– В кафе «Фуа»! Но тот человек не кричал «Да здравствует император!».
– А что же он кричал?
– Он кричал «Да здравствует полнота!» [12]
– Вы ошибаетесь, мсье Жибасье.
– Позвольте вам сказать, я знаю, что говорю.
– Но откуда вы можете это знать?
12
Г-н Жерар не расслышал и принял одно слово за другое. Получилось, что Жибасье крикнул «Да здравствует полнота!» (Vive L'ampleur!), а г-н Жерар понял как «Да здравствует император!» (Vive L'empereur!). (Примеч. пер.)
– Да ведь этим человеком был я, – сказал Жибасье.
Господин Жакаль поднял очки и посмотрел на Жибасье одной из только ему свойственных улыбок.
– Вот что значит, – произнес наконец господин Жакаль, – организовать двойной надзор! Подобной мистификации больше не должно повториться!
И он подошел к двери комнаты, в которой скрылся господин Жерар.
– Эй, мсье Жерар, – сказал он. – Вы можете выйти!
– Так вы один? – спросил господин Жерар из-за двери.
– Один, или почти один, – ответил господин Жакаль.
Господин Жакаль вышел. Как всегда скромно, бочком.
Но едва увидев Жибасье, он сделал шаг назад.
– О! – произнес он. – А это кто?
– Этот мсье?
– Да.
– Вы узнаете его?
– Конечно!
И, наклонившись к господину Жакалю, прошептал ему на ухо:
– Это тот самый офицер из кафе «Фуа».
Господин Жакаль взял господина Жерара за руку.
– Дорогой мсье Жерар, – сказал он. – Представляю вам мсье Жибасье, заместителя командира бригады.
Затем, обращаясь к Жибасье.
– Дорогой мой Жибасье, – продолжил он, – представляю вам мсье Жерара, одного из моих самых преданных агентов.
– Жерар? – произнес Жибасье.
– Да. Это тот самый, известный вам достопочтеннейший мсье Жерар из Ванвра.
Жибасье поклонился с некоторым почтением и, пятясь, вышел из кабинета.
– Что значит, «известный вам»? – спросил, побледнев, господин Жерар. – Значит, Жибасье все известно?..
– Абсолютно все, дорогой мсье Жерар!
Лицо убийцы стало смертельно бледным.
– Но пусть это вас не волнует, – сказал господин Жакаль. – Жибасье – это мое второе я.
– О, мсье, – пробормотал шпион. – Но почему вы представили меня этому человеку?
– Прежде всего потому, что однополчане должны знать друг друга.
И добавил таким тоном, что каждый слог пронзал сердце господина Жерара:
– А кроме того, он ведь должен знать вас в лицо, чтобы освободить вас, если кто-нибудь из недотяп арестует и вас!
При мысли о том, что его могли арестовать, господин Жерар рухнул в вольтеровское кресло господина Жакаля.
Господин Жакаль не был человеком обидчивым. И поэтому, позволив господину Жерару занять свой трон, уселся напротив него на простом стуле.
Глава LXXIX
Добрый совет
Господин Жакаль дал господину Жерару несколько секунд на то, чтобы тот пришел в себя.
Вскоре господин Жерар медленно поднял на него глаза.
Господин Жакаль пожал плечами.
– Что тут поделаешь? – сказал он ему с добродушной улыбкой на лице. – Снова сорвалось!
– Что сорвалось? – спросил господин Жерар.
– Проклятье! Да орден Почетного легиона.
Следует признать, что бедный господин Жерар об этом больше и не думал.
– Ну, – сказал господин Жакаль, – вам нечего мне больше сказать, ничего нового и более серьезного?
– Нет, мсье, честное слово, больше нечего.
– Черт! Черт! Черт!.. Тогда я скажу вам нечто, что вас, вероятно, заинтересует.
И господин Жакаль, подняв на лоб очки, взглянул на собеседника своими рысьими глазами. От этого пронизывающего взгляда тот побледнел помимо своей воли.
Господина Жерара полицейский не мог тронуть по приказу сверху. Но господин Жакаль не мог из-за этого отказать себе в удовольствии потерзать его морально. Если он ничего не мог поделать с чистой и стоической душой господина Сарранти, который находился за решеткой и с минуты на минуту ждал приближения смерти, то он мог сделать все, что хотел, с разгуливавшим на свободе и пользующимся всеобщим уважением господином Жераром.
Именно это и чувствовал господин Жерар. И именно поэтому он побледнел под пристальным взглядом господина Жакаля.
Всякий раз он выходил из здания на Иерусалимской улице, как после пыток.
Разница заключалась лишь в том, была ли это обычная пытка или пытка с пристрастием.
Побледнев, господин Жерар стал внимательно слушать, что же именно должно было его заинтересовать.
Но кошка цепко держала мышку в когтях и могла позволить себе немного поиграть с жертвой.
Господин Жакаль достал из кармана табакерку, сунул в нее два пальца и, взяв огромную понюшку табаку, с наслаждением втянул ее ноздрями.
Господин Жерар не посмел попросить полицейского поскорее изложить суть дела и сидел с покорностью, в которой, однако, проглядывало и некоторое нетерпение.
– Известно ли вам, дорогой мсье Жерар, – произнес наконец господин Жакаль, – что ровно через восемь дней заканчивается отсрочка казни, которую король Карл X дал Сарранти?
– Я это знаю, – прошептал господин Жерар, бросив на господина Жакаля взгляд, полный тревоги.
– Вам также должно быть известно и то, что аббат Доминик вернется в Париж послезавтра… завтра, а вполне возможно, и сегодня?