Сальватор
Шрифт:
— Вы допускаете неосторожность, призывая Господа Бога, — заметил г-н Жакаль. — Несчастный! Если бы он обратил на вас свой взгляд, вас в ту же минуту поразило бы громом небесным. Послушайте, клянусь честью, это подходящая развязка, и к тому же она нравственна. Что скажете?
— Господин Жакаль! Если у вас в душе осталась для меня хоть крупица жалости, не шутите так: вы меня убиваете! — взмолился негодяй.
Он уронил руки, запрокинул голову назад и смертельно побледнел.
— Ну-ну, не стоит так волноваться, — сказал г-н Жакаль. — Сейчас, черт побери, не время бледнеть, лишаться чувств, заливать мой паркет потом. Призовите на помощь свое воображение, господин Жерар, воображение!
Убийца покачал головой и ничего не ответил. Он был раздавлен.
— Поберегитесь! — воскликнул г-н Жакаль. — Если мне придется заканчивать драму в одиночку, я не могу поручиться за то, что финал вас удовлетворит. Я как начальник полиции думаю так: приведя в действие какую-нибудь пружину драматургии, я найду способ заставить молодого человека и пса сбежать отсюда. Я не стану им мешать, когда они отправятся к королевскому прокурору, к хранителю печатей, к великому канцлеру, — да пусть идут, куда пожелают! Я заставлю признать невиновность напрасно осужденного, виновность настоящего убийцы и, в ту минуту как палач уже будет готовить обвиняемого к казни, прикажу сотне статистов кричать: «Господин Сарранти свободен! Настоящий убийца — господин Жерар! Вот он! Вот он!» Я прикажу бросить господина Жерара в темницу, из которой перед этим с триумфом выйдет господин Сарранти под приветственные крики и рукоплескания толпы.
Господин Жерар не сдержался и застонал. По его телу пробежала дрожь.
— Ах, какой же вы нервный! — продолжал г-н Жакаль. — Если у меня было хотя бы трое таких подчиненных, как вы, мне бы уже через неделю не миновать пляски святого Витта! Теперь слушаю ваши предложения. Какого черта! Я вам сказал: «Вот моя развязка!» Я не утверждаю, что она хороша. Скажите вы свое слово, изложите свои соображения, и, если они окажутся удачнее моих, я готов их рассмотреть.
— Мне нечего предложить! — вскричал г-н Жерар.
— Ну да! Не верю. Вы наверняка пришли сюда с какими-то намерениями!
— О нет! Я пришел просить совета.
— Как скучно то, что вы говорите!
— В дороге я обо всем поразмыслил…
— И к какому же выводу вы пришли?
— Мне кажется, что вы не меньше моего заинтересованы в том, чтобы со мной не случилось несчастья.
— Не совсем так. Впрочем, это не имеет значения. Продолжайте!
— Я себе сказал: у меня есть еще, по крайней мере, двенадцать часов.
— Двенадцать — это чересчур. Ну хорошо, предположим, что двенадцать.
— За это время можно далеко уехать.
— Можно проделать сорок льё, платя по три франка прогонных.
— Через восемнадцать часов я буду в морском порту, а через двадцать четыре часа — в Англии.
— Но для этого нужен паспорт.
— Разумеется.
— И вы пришли за ним ко мне?
— Вот именно.
— Предоставляя мне после вашего отъезда либо спасти, либо казнить господина Сарранти по своему усмотрению?
— Я никогда не требовал его смерти…
— До тех пор пока он не угрожал вашей жизни, я понимаю.
— Что вы ответите на мою просьбу?
— На вашу развязку?
— На мою развязку, если угодно.
— Скажу, что это плоско: добродетель не наказана — что верно, то верно, — но и преступление тоже не наказано.
— Господин Жакаль!..
— Ну, раз у нас нет ничего лучше…
— Вы согласны? — подпрыгнув от радости, вскрикнул г-н Жерар.
— Приходится согласиться.
— Ах, дорогой господин Жакаль!..
Убийца бросился к начальнику полиции с раскрытыми объятиями. Однако тот уклонился от них и позвонил.
Вошел дежурный.
— Чистый паспорт! — приказал г-н Жакаль.
— Заграничный… — робко прибавил г-н Жерар.
— Заграничный! — подтвердил начальник полиции.
— Уф! — облегченно выдохнул г-н Жерар, опустился в кресло и вытер лоб.
В кабинете воцарилось ледяное молчание. Господин Жерар не смел взглянуть на г-на Жакаля, а тот неотрывно следил маленькими серыми глазками за негодяем, не желая упустить ни малейшей подробности его мучительного беспокойства.
Дверь снова отворилась; г-н Жерар вздрогнул.
— Решительно, вам надо опасаться столбняка! — предостерег его г-н Жакаль. — Если не ошибаюсь, именно от этой болезни вы умрете.
— Я думал… — пролепетал г-н Жерар.
— Вы думали, что это жандарм, и ошиблись: это принесли ваш паспорт.
— Но в нем нет визы! — робко возразил г-н Жерар.
— До чего вы осмотрительны! — заметил г-н Жакаль. — Визы в самом деле нет, да она и ни к чему. Это паспорт специального агента, и если вам не совестно путешествовать за счет правительства…
— Нет, нет! — воскликнул г-н Жерар. — Это будет для меня большой честью.
— В таком случае, вот ваша грамота: «Обеспечить свободное передвижение…»
— Спасибо, спасибо, господин Жакаль! — перебил негодяй, дрожащей рукой хватаясь за паспорт и не давая начальнику полиции читать дальше. — А теперь полагаюсь на Божью милость!
С этими словами он бросился из кабинета прочь.
— На дьявольскую милость! — воскликнул г-н Жакаль. — Ибо если Всевышний обратит взор на твои деяния, подлый пройдоха, ты пропал!
Он снова позвонил.
— Карета готова? — спросил г-н Жакаль у дежурного.
— Уже десять минут как дожидается!
Господин Жакаль оглядел себя в зеркало. Он был одет безукоризненно: черный фрак, черные панталоны, лаковые туфли, белый жилет и белый галстук.
Он удовлетворенно хмыкнул, накинул длинное пальто, не спеша спустился по лестнице, сел в карету и приказал:
— К господину министру юстиции, Вандомская площадь.
Потом сейчас же спохватился:
— Что я такое говорю? Во дворце Сен-Клу сегодня бал, и министры пробудут до двух часов там.