Сальватор
Шрифт:
Бунтовщиками оказались наши старые друзья: Кирпич, Туссен-Лувертюр и папаша Фрикасе.
На некотором расстоянии от них действовал в одиночку малыш Фафиу.
Каждый старался как мог, и, по мнению знатоков, баррикада удалась на славу.
Итак, со своего места на Железной улице Сальватор снисходительно наблюдал за описанными нами сценами; он уже собирался уходить, опечаленный жалкой ролью, которую играли несчастные простаки, одураченные злосчастными призывами «Да здравствует свобода!», но случайно увидел Жана Быка и его друзей, укрепляющих свою баррикаду.
Он пошел к плотнику и, взяв его за рукав, тихо окликнул:
— Жан!
— Господин Сальватор! — обрадовался плотник.
— Молчи, — приказал тот, — и следуй за мной.
— Мне кажется, господин Сальватор, что, если дело у вас ко мне не срочное, лучше бы поговорить в другой раз.
— То, что я тебе хочу сказать, не терпит отлагательства. Ступай за мной не мешкая.
Сальватор увлек за собой Жана Быка, к огромному сожалению последнего, судя по тоскливому взгляду, каким тот окидывал баррикаду, потребовавшую стольких его трудов, а теперь его так решительно заставляют покинуть ее!
— Жан! — начал Сальватор, когда они отошли шагов на тридцать от баррикады. — Я тебе когда-нибудь давал плохие советы?
— Нет, господин Сальватор! Однако…
— Ты мне доверяешь?
— Еще бы, господин Сальватор, но…
— Ты полагаешь, я могу предложить тебе что-нибудь плохое?
— Да нет, что вы, господин Сальватор! Просто…
— Тогда немедленно ступай домой.
— Это невозможно, господин Сальватор.
— Почему?
— Потому что мы решились.
— Решились на что?
— Покончить с иезуитами и длиннорясыми!
— Ты пьян, Жан?
— Богом клянусь, господин Сальватор, за целый день я капли в рот не брал!
— Значит, вот почему ты несешь вздор?
— Если бы я посмел, — сказал Жан Бык, — я признался бы вам кое в чем, господин Сальватор.
— Слушаю тебя!
— Меня мучает жажда!
— Тем лучше!
— Как это лучше?! И это говорите мне вы?
— Идем-ка со мной!
Сальватор взял плотника за плечо и подтолкнул ко входу в кабачок. Там он усадил его на стул и сам сел напротив.
Он спросил бутылку вина, и плотник осушил ее в одно мгновение.
Сальватор следил за ним с неподдельным интересом любителя естественной истории.
— Послушай, Жан, — продолжал комиссионер, — ты добрый, славный, честный малый, что доказал не раз. Поверь: тебе лучше оставить на время в покое иезуитов и длиннорясых.
— Но, господин Сальватор, ведь мы переживаем революцию! — возразил плотник.
— Эволюцию, хочешь ты сказать, мой бедный друг, и ничего больше, — заметил Сальватор. — Да, ты можешь наделать много шуму, но, поверь мне, ничего хорошего из этого не выйдет. Кто тебя привел сюда в такое время, когда ты должен был бы спать? Говори откровенно!
— Фифина! Сам-то я сюда не собирался, — признался Жан Бык.
— Что она тебе сказала?
— «Пойдем поглядим на иллюминацию!»
— И все? — настаивал Сальватор.
— Она прибавила: «Возможно, там будет шум, мы славно повеселимся!»
— Ну да! И ты, мирный человек, относительно богатый, потому что генерал Лебастар де Премон назначил тебе тысячу двести ливров ренты, ты, любитель полежать после трудового дня, вдруг решил поразвлечься и пошуметь, вместо того чтобы слушать шум из окна собственного дома!.. А как Фифина узнала о том, что здесь произойдет?
— Она встретила господина, который ей сказал: «Нынче на улице Сен-Дени будет жарко, приводи своего мужа!»
— Кто этот господин?
— Она его не знает.
— Зато я знаю!
— Как знаете?! Стало быть, вы его видели?
— Мне ни к чему видеть полицейского, я его нюхом чую!
— Вы думаете, это был шпик? — вскричал Жан Бык и сердито нахмурил брови, будто хотел сказать: «Жаль, что я раньше этого не знал, уж я бы пробил ему башку!»
— Существует в правосудии такое правило, дорогой Жан Бык; оно гласит: «Non bis in idem» [62] .
62
«Не дважды за одно и то же» (лат.).
— Что это значит?
— Дважды одного человека не наказывают.
— А я его уже наказал? — удивился Жан Бык.
— Да, друг мой: ты едва его не задушил однажды ночью на бульваре Инвалидов, только и всего.
— Неужели вы думаете, что это Жибасье? — вскричал плотник.
— Более чем вероятно, мой бедный друг.
— Тот самый, про которого все в квартале говорят, что он строит Фифине глазки? О, пусть только попадется!
И Жан Бык кулаком с голову ребенка погрозил небу, где Жибасье, конечно, не было.
— Речь сейчас не о нем, а о тебе, — сказал Сальватор. — Раз ты имел глупость сюда явиться, тебе хотя бы должно хватить ума убраться отсюда по-хорошему, а если останешься еще хоть на полчаса, тебя убьют как собаку.
— Ну, уж я дорого продам свою жизнь! — сердито крикнул плотник.
— Лучше отдать ее за правое дело, — решительно сказал Сальватор.
— А разве сегодня вечером мы воюем не за правое дело? — удивленно спросил Жан Бык.
— Сегодня вечером все затеяла полиция, а ты, сам того не подозревая, воюешь за правительство.
— Фу! — бросил Жан Бык.
Немного подумав, он прибавил:
— А ведь я тут с друзьями!
— С какими друзьями? — спросил Сальватор, узнавший в толпе лишь силача-плотника.
— Да как же! Здесь и Кирпич, и Туссен-Лувертюр, и папаша Фрикасе, и другие.
Шут Фафиу, к которому плотник по-прежнему ревновал свою Фифину, входил в эти «другие».
— И всех их привел ты?
— Черт возьми! Когда мне сказали, что здесь будет жарко, я собрал всех своих.
— Хорошо! Сейчас ты выпьешь еще одну бутылку и вернешься на баррикаду.