Сальватор
Шрифт:
— Покорно благодарю за любезность, сударь, но такие женщины, как я, не опускаются до милостыни, они скорее готовы принять смерть.
— Соблаговолите выслушать меня, мадемуазель, — вежливо предложил Сальватор.
— Да, понимаю. Вы сейчас предложите мне пожизненный пенсион, чтобы в свете не говорили, что вы обрекли родственницу на нищенскую смерть в приюте.
— Ничего я вам не предлагаю, — сказал Сальватор, пропустив мимо ушей оскорбительные предположения девушки. — Я пришел к вам с намерением узнать о ваших нуждах, желая и надеясь их удовлетворить.
— В таком случае объясните свою мысль, — не скрывая удивления продолжала Сюзанна, — я теперь уж вовсе не понимаю, куда вы клоните.
— А между тем все просто. Сколько тратите лично вы в год? Иными словами, какая сумма вам нужна в год для содержания дома в том же виде, что и сегодня?
— Понятия не имею, — призналась мадемуазель де Вальженез. — Я никогда не вникала в подробности.
— Ну что ж, я сам вам скажу, — продолжал Сальватор. — При жизни брата вы вдвоем тратили сто тысяч франков в год.
— Сто тысяч франков! — изумилась девушка.
— Думаю, кузина, ваша доля составляла примерно треть этих расходов, то есть в год лично вам нужно от тридцати до тридцати пяти тысяч франков.
— Сударь! — еще более изумилась Сюзанна, но теперь уже по другой причине: ее ошеломила мысль, что по каким-то неведомым соображениям кузен даст ей средства и она сможет отправиться с Камиллом в путешествие. — Сударь, этой суммы мне более чем достаточно.
— Пусть так, — кивнул Сальватор. — Но бывают трудные годы. И я вам назначаю, в предвидении таких трудных лет, содержание в пятьдесят тысяч франков годовых. Капитал останется у метра Баратто, и вы будете получать либо каждый месяц, либо раз в три месяца — как вам угодно — проценты. Мое предложение представляется вам приемлемым?
— Сударь! — покраснев от радости, воскликнула Сюзанна. — Предположим, что я согласна. Но я должна знать, по какому праву я получаю подобный дар.
— Что касается ваших прав, мадемуазель, — улыбнулся Сальватор, — как я уже имел честь вам сказать, прав у вас нет никаких.
— Я хочу сказать, на каком основании, — поправилась девушка.
— На том основании, что вы племянница моего отца, мадемуазель, — строго произнес Сальватор. — Вы согласны?
Тысячи мыслей пронеслись в голове у Сюзанны де Вальженез, когда она услышала столь четко изложенное предложение. Она смутно догадывалась о существовании другой, высшей породы людей, нежели те, каких она знавала до сих пор и к какой принадлежала сама; люди эти несли в себе божественное начало: Небо наделило их живительной силой добра и на землю они явились для исправления зла, совершаемого низшими существами. Ей грезились, словно в дымке, розовые любовные дали. Ее жизнь, неясная, неопределенная вплоть до того дня, как погиб ее брат, и мрачная, полная бурных волнений в последние три дня, вдруг озарилась всеми цветами радуги. Тысячи соблазнов, словно свежий ветер, ударили ей в лицо; она захмелела от охвативших ее надежд и подняла на Сальватора глаза, в которых светилась благодарность.
До сих пор она смотрела на него с ненавистью, теперь вместе с благодарностью Сюзанна переживала и восхищение: Сальватор казался ей сияюще-прекрасным, и она без колебаний выразила свое восхищение если не в словах, то во взгляде.
Сальватор будто не замечал, какое впечатление он производит на девушку, и все так же строго повторил свой вопрос:
— Вы принимаете мое предложение, кузина?
— С чувством глубокой признательности, — отвечала мадемуазель де Вальженез взволнованным голосом, протягивая молодому человеку руки.
Тот поклонился и сделал было шаг к двери.
— Я сейчас же отправляюсь к метру Баратто составить документ, по которому вы станете наследницей миллионного состояния, мадемуазель. С завтрашнего дня вы сможете получить проценты за первое полугодие.
— Кузен! — умильным голосом остановила она его. — Конрад! Возможно ли, что вы меня ненавидите?
— Повторяю вам, мадемуазель, — холодно улыбнулся Сальватор, — я ни к кому не питаю ненависти.
— Возможно ли, Конрад, — продолжала Сюзанна, с нежностью взглядывая на Сальватора, — чтобы вы забыли: детство и юность мы прожили бок о бок, у нас есть общее прошлое, мы носим одно имя, наконец, в наших венах течет одна кровь?
— Я ничего не забыл, Сюзанна, — хмуро возразил Сальватор, — я даже помню, какое будущее нам прочили наши отцы; именно поэтому вы и видите меня сегодня у себя.
— Вы говорите правду, Конрад?
— Я никогда не лгу.
— В таком случае, вы полагаете, что сделали достаточно для племянницы вашего отца, обеспечив, даже столь щедро, как это делаете вы, лишь ее материальное благополучие? Я одна в целом свете, Конрад, одна с сегодняшнего дня. Нет у меня больше ни родных, ни друзей, никакой поддержки.
— Это Божья кара, Сюзанна, — строго проговорил молодой человек.
— О, вы не просто строги, вы жестоки.
— Неужели вам не в чем себя упрекнуть, Сюзанна?
— Ни в чем серьезном, Конрад. Если, конечно, вы не считаете серьезным проступком девичье кокетство или женские капризы.
— Скажите: это из кокетства или из каприза, — сурово спросил Конрад, — вы приложили руку к отвратительным козням, результатом которых явилось похищение молодой особы из вашего пансиона, произведенное на ваших глазах вашим братом и при вашем участии? Вы полагали, что Бог рано или поздно не накажет за такой каприз? И вот, Сюзанна, день расплаты настал, Бог наказывает вас тем, что оставляет одну, лишает всех родных, — наказание строгое, но заслуженное и, следовательно, справедливое.
Мадемуазель де Вальженез опустила голову; краска стыда залила ей щеки.
Спустя мгновение она медленно подняла глаза и, тщательно подбирая слова, сказала:
— Значит, вы, мой самый близкий, единственный мой родственник, отказываете мне не только в своей дружбе, но и в поддержке. А ведь я не закоренелая грешница, Конрад. В глубине души я добра и могла бы, вероятно, исправить с вашей помощью ужасную ошибку — что верно, то верно, — хотя у меня есть смягчающие обстоятельства, если не оправдание. Ведь причина — моя любовь к брату, подтолкнувшая меня к этому дурному поступку. Где сейчас та девушка? Я припаду к ее стопам, я испрошу у нее прощения. Она была нищей сиротой, я возьму ее с собой, предложу ей свою дружбу, стану ей сестрой, дам приданое, найду жениха. Чтобы искупить несколько лет зла, я готова всю оставшуюся жизнь творить добро. Но прошу вас об одной милости: поддержите меня, помогите мне!
— Слишком поздно! — оборвал ее Сальватор.
— Конрад! — продолжала настаивать Сюзанна. — Не будьте карающим архангелом. Я часто слышала о Сальваторе как о хорошем человеке. Не будьте так же строги, как Господь, ведь вы лишь одно из его созданий. Протяните руку той, что умоляет вас об этом, но не толкайте в пропасть. Если не можете одарить меня своей дружбой, прошу вас о сострадании, Конрад. Мы оба еще молоды, еще не все потеряно. Понаблюдайте за мной, подвергните меня испытанию, попытайтесь уличить меня в неправедном поступке, и если я обращу во благо ту страсть, с которой творила зло, вы увидите, Конрад, какой верной и искренней умеет быть женщина, знакомая до сих пор лишь со злом.