Сальватор
Шрифт:
— Ах, господин Сальватор, вы не можете сказать мне об этом больше, чем я говорю себе сам.
— Хорошо, вы все это себе скажете, когда я уйду. А мне нужны вы на сегодняшний вечер.
— Сегодня, завтра, послезавтра! Приказывайте, господин Сальватор.
— Услуга, о которой я вас прошу, Жан Бык, может задержать вас вне Парижа… возможно, на сутки… может, на двое… а то и больше.
— На всю неделю! Идет, господин Сальватор?
— Спасибо… На стройке сейчас много работы?
— На сегодня и завтра — порядочно.
— В таком случае, Бартелеми, я беру свои слова назад. Не хочу, чтобы вы потеряли дневной заработок и подвели хозяина.
— А я и не потеряю заработок, господин Сальватор.
— Как это?
— Я сделаю всю работу сегодня.
— Наверное, это трудно?
— Трудно? Да что вы, ерунда!
— Как можно за один день сделать то, что намечено на два?
— Хозяин предложил мне платить вчетверо больше, если я буду выполнять работу за двоих, потому что, скажу не хвалясь, работать я умею… Ну и вот… Сегодня я стану работать за двоих, а заплатят мне как обычно; зато я буду полезен человеку, ради которого готов броситься в огонь. Вот!
— Спасибо, Бартелеми, я согласен.
— Что нужно делать?
— Вы поедете сегодня вечером в Шатильон.
— А там?..
— Найдете харчевню «Божья милость».
— Знаю. В котором часу?
— В девять.
— Я непременно буду, господин Сальватор.
— Подождете меня… только не пейте больше одной бутылки.
— Ни в коем случае не больше, господин Сальватор.
— Обещаете?
— Клянусь!
Плотник поднял руку, словно клялся в суде, даже, может быть, еще торжественнее.
— Возьмите с собой Туссен-Лувертюра, если он сегодня свободен.
— Хорошо, господин Сальватор.
— Тогда прощайте! До вечера!
— До вечера, господин Сальватор.
— Вы точно не хотите выпить с нами кофе? — спросила Фифина, появляясь в дверях с горшочком сливок в руках.
— Спасибо, мадемуазель, — отказался Сальватор.
Молодой человек направился к выходу, а мадемуазель Фифина тем временем подошла к плотнику и, поглаживая ему подбородок, который совсем недавно она едва не лишила растительности, проворковала:
— А вот и чашечка кофейку моему милому драчуну! Поцелуйте свою Фифиночку и не сердитесь!
Жан Бык взревел от счастья и, едва не задушив Фифину в объятиях, выбежал за Сальватором на лестницу.
— Ах, господин Сальватор! — вскричал он. — Вы совершенно правы: я грубиян и не стою такой женщины!
Ни слова не говоря, Сальватор пожал мозолистую руку славного плотника, кивнул ему и пошел вниз.
Четверть часа спустя он уже стучал в дверь Жюстена.
Отворила ему Селеста: она подметала классную комнату, а Жюстен стоял у окна и очинял ученикам перья.
— Здравствуйте, сестрица, — весело приветствовал тщедушную девушку Сальватор и протянул ей руку.
— Здравствуйте, добрый вестник! — улыбнулась в ответ Селеста; она однажды слышала, как мать назвала этим именем молодого человека в память о его появлении в их ковчеге, куда он никогда не приходил без оливковой ветви, и продолжала его так называть.
— Тсс! — шепнул Сальватор, приложив палец к губам. — Мне кажется, я принес брату Жюстену добрую весть.
— Как всегда, — заметила Селеста.
— Что? — кинулся Жюстен, заслышав и узнав голос Сальватора.
И он выбежал на порог классной.
Сестрица Селеста поднялась к себе.
— В чем дело? — спросил Жюстен.
— Есть новости, — отозвался Сальватор.
— Новости?
— Да, и немало.
— О Господи! — так и задрожал молодой человек.
— Если вы с самого начала дрожите, что с вами будет в конце? — усмехнулся Сальватор.
— Говорите, друг мой, говорите!
Сальватор положил другу руку на плечо.
— Жюстен, — продолжал он, — если бы кто-нибудь вам сказал: «С сегодняшнего дня Мина свободна и может быть вашей, но чтобы ее не потерять, вы должны все бросить: семью, друзей, отечество!» — что бы вы ответили?
— Друг мой! Я ничего не ответил бы: я бы умер от счастья!
— Вот уж для этого время неподходящее… Итак, продолжим. Если вам скажут: «Мина свободна, но при условии, что вы с ней уедете без промедления, без сожалений, без оглядки»?
Несчастный Жюстен уронил голову на грудь и печально проговорил в ответ:
— Я бы никуда не поехал, друг мой… Вы же знаете: я не могу ехать.
— Продолжим, — сказал Сальватор. — Не исключено, что этому горю можно помочь.
— Боже мой! — вскричал Жюстен, простирая к небу руки.
— Чего больше всего на свете хотят ваши мать и сестра? — продолжал Сальватор.
— Они бы хотели окончить свои дни в родной деревне, на родной земле.
— Завтра они могут туда вернуться, Жюстен, — предложил Сальватор.
— Дорогой Сальватор! Что вы такое говорите?
— Говорю, что неподалеку от фермы, которой вы когда-то владели, или в ее окрестностях есть, должно быть, какой-нибудь уютный домик с черепичной или соломенной крышей; он так красиво смотрится на фоне закатного неба сквозь деревья, покачивающиеся от легкого ветерка, и ветер завивает дымок, поднимающийся над крышей!
— О Сальватор, да их там найдется десяток!
— А сколько может стоить такой домик с садом в один арпан?
— Откуда мне знать?.. Три-четыре тысячи франков, может быть.