Самая невзрачная жена
Шрифт:
– И... И что вы сделаете с хозяином источника?
– Попросим передать власть над ним. Или убьём и насильно заберём источник. Или подчиним себе хозяина. Кажется, прорицатель говорил, что такой способ есть.
По спине Налы пробежал холодок: может, ей удастся спастись, когда она приведёт одарённых к источнику? Интуиция нашёптывала, что от источника, попавшего в руки одарённым, ничего плохого не случится. Но... Разве так правильно? Она же ничего не знает! Совсем ничего! Но всё тот же голос внутри советовал ей подчиниться, плыть по течению судьбы, которую давно за всех решили прорицатели.
Когда ночью вернулись Рагд
Нала видела прекрасный сон: она летала в пещерах, расписанных радужными камнями. Коридоры переливались, по стенам бегали блики, как будто где-то совсем рядом плескалось неведомое озеро.
Подземный грот был великолепен. А золотое озеро под его кровом ещё прекраснее. Мягкими волнами оно омывало галечный берег, и вспыхивали от его света разноцветные камешки в стенах то алым, то изумрудным, то лазурным - всеми существующими цветами!
Нала подошла к самой воде, завороженная ее мягким мерцанием, и не заметила, как из волн поднялась золотая дева. Расплывчатые контуры казались платьем, что приливом набегало на камешки, утаскивая их с собой под воду, золотые волосы спадали до самой воды тугими кольцами, радужка глаз на точёном лице также отливала золотом.
– Я ждала тебя, - переливчатым ручьём заговорила она, радушно протягивая руки к Нале.
– Не бойся меня!
– она ласково, по-матерински улыбнулась, а вокруг неё закружил хоровод серебряных духов.
– Мы привели её! Мы привели! Мы хорош-ш-шие!
– с шипением хор радостных духов растворился в платье, став прекраснейшими бриллиантами в нём.
Нала сама не заметила, как ступила в воду источника. Впрочем, Эстлиф был прав: она не была водой. Тёплая субстанция плескалась, омывая ноги, но не смачивая. Какой-то подкрашенный, плотный воздух!
– Я дарую тебе возможность назначить хозяина источника, ради чего ты и была выбрана из тысяч и тысяч людей, - тонкие золотые руки скользнули по плечам Налы, коснулись лба, оставив там тёплый шарик света, который быстро впитался, пустив жаркую волну.
– Верь себе, и не ошибёшься!
И, как будто запечатывая свою волю, дева поцеловала Налу в лоб. Видение источника рухнуло, оставив пустоту, и вот уже девушку будили.
– Полчаса на сборы, - сказал Эстлиф, исчезая в дверях.
Зарю впервые за долгое время не скрывали тучи, и её розовое великолепие разлилось бледному небу. Мрачный Рагд привёл их к той дорожке, на которой вчера поймал девушку. Эстлиф куда-то пропал, потому позади Налы оказалась хмурая, подобно напарнику, Стиша.
Стоило Нале увидеть тропинку, как сознание ушло, а в глазах заплясали золотые искры. Она обошла Рагда, перепрыгнув канаву на обочине. Дорога звала и манила, она больше не могла ждать, не могла медлить, и так путь её растянулся слишком надолго!
– Стой!
– но дёрнувшегося за девушкой Рагда остановил Эстлиф и покачал головой.
– Её зовёт источник, а мы ведь хотим до него дойти, не так ли?
Нала шла как кукла: по прямой, не сбиваясь с пути и не отвлекаясь ни на что. Упавшее дерево? Она перелезет! Болото? Она знает, по каким кочкам можно пройти, и плевать, что они пляшут, как пьяные! Змеи? Они не тронут её, чувствуя силу.
Она не замечала мрачного соснового леса вокруг, ей не были интересны редкие бабочки, что пролетали перед самым носом, её не пугали странные шорохи - всё проходило мимо сознания, охваченного целью. В том числе и усталость.
– Это разве нормально?
– выдохнула запыхавшаяся Стиша, нагоняя напарников.
– Она идёт как заводная кукла!
– Она сейчас таковой и является, - отвечал Эстлиф.
– Источник зовёт её, и сопротивляться этому нельзя. Раньше она была слишком далеко, чтобы услышать.
Но вот Нала остановилась, подняла руки к лицу и упала на дорогу.
– Вьюжные демоны!
– выругался Рагд, оттаскивая тело в кусты.
– Спит, - заключила Стиша, нащупавшая пульс на холодной шее.
– Придется ночевать тут.
Радовало одарённых одно: отключиться Налу угораздило недалеко от поляны с родником. Дров на костёр они кое-как насобирали, перекусив захваченным хлебом с солью.
Говорить не хотелось. Мрачные, трое смотрели в плясавшее пламя, изредка поднимая взгляд к звездному небу. И впервые за долгое время каждый из них молчал, боясь высказать собственные нерадостные мысли. Ночь перевалила за середину, и усталость одного за другим забрала одарённых в царство сна.
Эстлиф, как и всегда, во сне гулял по лесу. В этот раз, под стать реальности, он был сосновым. Звёзды подмигивали ему с чёрного неба, но видел он всё как днём: и яркие коричневые стволы, и зелень хвои, и жёлтую подстилку из неё на земле. Лес расступился, выпустив его на утёс, под которым громыхала полноводная, чёрная река, извивавшаяся между крутыми, белоснежными от мела берегами, убегавшая с одной стороны в горы, а с другой - к большой деревне, разросшейся на обоих берегах.
А на краю утёса, в белом платье, болтая ногами и заплетая косу, сидела Нала.
– Что ты здесь делаешь?
– мужчина присел рядом, также свесив ноги. Высоко!
– Это твой сон?
– Он кивнул.
– Не знаю. Тут красиво. Мне никогда ничего подобного не снилось...
– Как ты себя чувствуешь?
– Странно. Как будто я не я, - она пожала плечами, отбросив за спину косу.
– А ещё такое чувство, будто происходит то, что должно было случиться.
И она удивлённо замолчала, равно как и Эстлиф не решился дальнейшим разговором прервать восхищённой тишины, в которой невесомо парили бабочки. Они порхали синим потоком, кружились вокруг лунного диска, опадали искрами, казалось, на самую водную гладь, взмывали вверх диковинным дождём, растворяясь в ночи.
– Никогда не видел такого, - признался одарённый.
– Твои воспоминания?
– Мои...
– сдавленно ответила Нала, борясь со слезами. Кажется, так давно был тот миг, когда на балу она и Ролден смотрели за этими бабочками! И до сих пор помнились и теплые объятия, и надежда, что счастье для неё и Воина возможно.
– Плакать от такой красоты? И явно не от восхищения?!
– Эстлиф удивлённо присвистнул, силой мысли убирая бабочек.
И вот уже ночное небо расписала заря, но звёзды остались на нём бледными точками, равно как и луна - бело-голубым диском. Заря росла, обратившись в пожар у самого горизонта, постепенно переходивший в нежный розовый к зениту, а там - в лазурно-голубой. И в это небо из леса взлетели птицы с радужным оперением, с длинными хвостами и широкими крыльями. Гордые, они парили кругами, заставляя любоваться гордым полётом, желать также взлететь и прикоснуться к небу.