Самая страшная книга 2015 (сборник)
Шрифт:
Я щелкнул.
Посмотрел на экран фотоаппарата. Да, далековато, конечно, но вроде неплохо. Потом увеличу, посмотрю, как получилось.
Перевел взгляд обратно на рощу. Девушки не было. Жаль, было бы неплохо познакомиться…
Вдруг фотоаппарат сильно тряхнуло. От неожиданности – в голове даже мелькнуло, что держу что-то живое – я разжал руки. Пластиковый карабин шейного ремешка не выдержал резкого рывка, с омерзительным треском лопнул, и фотоаппарат упал в пыль.
Я
Я подобрал аппарат, осторожно протер корпус футболкой и от греха подальше направился домой.
Зайдя в квартиру, я привычным движением бросил ключи на мягкий пуфик, стоявший у двери, и пробежал в комнату. Все то время, пока я шел домой, мне казалось, что в фотоаппарате что-то дребезжит – и я боялся, что это признак выбитых деталей или сорванных креплений.
Достал старую, помутневшую лупу – и просмотрел каждый миллиметр корпуса. Нет, ничего особенного. Поднес к уху, потряс – да нет, тут тоже вроде все нормально. Никакого шума сверх обычного.
Ладно, сейчас разберемся.
Я прошел в коридор, поймал в видоискатель коврик и пуфик, щелкнул.
Вроде все нормально.
Встал на пороге комнаты, сфотографировал шкаф.
Тоже все нормально.
Подошел к аквариуму с рыбкой, стоящему на столе, взял крупный план.
И тут ничего особенного.
Хм.
Я сделал еще около десятка фотографий разной степени резкости – и не обнаружил ничего хотя бы сколько-нибудь странного.
Затем сфотографировал телефон – старый, еще с диском – и набрал номер.
– Когда будет готов ноутбук?
Парень на том конце провода долго мялся, из чего я понял, что они еще даже и не приступали к моему заказу, а потом обреченно пробубнил:
– Думаю, что через неделю.
Я плюнул и бросил трубку.
Затем вернулся в комнату, еще раз включил аппарат и посмотрел отснятое. Ну ладно, эти я удалять пока не буду. Когда мне вернут ноутбук – если вернут! – сравню с теми, что были до падения. Мало ли что.
Что-то гулко ухнуло в коридоре.
– Сашка? – крикнул я.
Племянница уже неделю гостила у меня, пока ее родители укатили в научную командировку в какой-то из соседних аулов. Не могу сказать, чтобы меня это особо напрягало – главное, чтобы ее не напрягал я. Она была обычной восьмилетней девчуркой, лишь в меру признающей авторитеты дяди, который старше ее всего лишь на полтора десятка лет.
Ответа не было.
Я вышел в коридор.
Один из старых рыбацких сапог, стоявших около пуфика, был опрокинут. «Как же это я должен был об него запнуться, чтобы уронить?» – мелькнуло у меня в голове.
Я поднял
В двери заскреблись ключом.
– Саш, я открою, – крикнул я.
Племянница была поглощена дневными впечатлениями и уплетала за обе щеки вермишель.
– ДядьПаш, а собачке можно положить? – внезапно спросила она.
– Какой собачке? – не сразу поднял голову я, занятый сковыриванием липких вермишелин с краев тарелки.
– Моей собачке, – пояснила она.
– Какой-какой собачке?
– Ну вот она, около стула сидит, – указала она вилкой.
Я затаил дыхание. Мне еще тут собаки не хватало. Ну, Сашка, от тебя я не ожидал такой подлянки!
Я с опаской наклонился и приподнял скатерть. Никакой собаки и в помине не было.
А, ну все понятно. Воображаемый друг. Ну-ну.
– А, вот оно как… А как она выглядит?
Девочка задумалась.
– Ну он такой… – она покосилась на пол рядом со стулом. Я, затаив дыхание, тоже уставился туда. – Он небольшой, мне чуть до колена… Лохматый. Очень–очень лохматый. И еще у него язык мокрый.
– Он тебя что, облизывал?
– Разумеется, дядя Паша. Собаки всегда облизывают тех, кто им нравится.
Ну что ж, видимо, фантазия современных детей уже перешла в 5D. Я-то в свое время представлял только, что палка – это винтовка. Но до текстуры дело не доходило.
Единственным суеверием, к которому я относился благосклонно, было мнение о том, что выносить мусор после заката – к отсутствию денег. Деньги лишними не бывают – поэтому и сейчас, подхватив пакет, я отправился на помойку.
Открывая дверь подъезда, я чуть не ударил какого-то ребенка. А взглянув на него – чуть не выронил из рук мусор.
Мальчик как мальчик. Живой. Нормальный. Руки–ноги на месте. Одет простенько. Лысый.
Не стриженый, не бритый, а именно что лысый – такой, какими бывают дети после химиотерапии. Но в том-то и дело, что он не выглядел больным. Странным – да, непонятным – да, зловещим – тоже да, но ни в коем случае не больным. Мальчик как мальчик. Лысый.
Я пробормотал что-то про то, что нужно быть осторожнее, и быстрым шагом отправился к помойке. Какой неприятный тип, а.
Когда я возвращался обратно, перед подъездом уже никого не было.
Лысый мальчик играл в песочнице с детьми. Я замедлил шаг. Он поднял голову и вперился в меня глазами. Я остановился. Мальчик не сводил с меня глаз.
Меня передернуло, и я пулей влетел в подъезд, даже не придержав за собой дверь.
Зайдя в квартиру, я привычным движением, даже не глядя, протянул руку над тем местом, где находился пуфик и разжал пальцы.
Ключи со звоном брякнуло об пол.