Самая страшная книга 2023
Шрифт:
– Эй, ты что?! Чокнулась?!
– Нелся. Ни смагу.
Под ноги полетела зимняя спецовка с наименованием жилконторы, следом серая шерстяная кофта, а поверх нее вишенкой на торте упал лифчик. «Уборщицы топлес» – такой слоган годился для рекламы какого-нибудь элитного жилого комплекса, но совсем не скрашивал нынешнюю ситуацию.
– Да стой, дура! Прекрати раздеваться!
Чувствуя себя абсолютно по-идиотски, Жилин инстинктивно отступил и вжался в стену. Брезгливо подумал: «Еще и горбатая», словно, кроме горба, его все устраивало.
– Ни магу тирпет.
Она схватила свою спецовку и торопливо закусила рукав, когда горб вдруг шевельнулся. Уборщица взвыла и скрутилась в комок. Тощие обвисшие груди прижались к коленям, лицо исказилось невыносимой мукой, серые зубы болезненно оскалились. Горб шевельнулся снова, наливаясь – ему явно хотелось чего-то большего.
– Глюки. Просто глюки. От таблеток, – задыхаясь, прошептал Жилин и, не переставая таращиться на скрюченную уборщицу, застучал наугад по всем кнопкам сразу.
– Але. Да. Я же сказала – мастер идет, – включилась диспетчер. Прозвучало это довольно пьяно.
Горб тем временем с нарастающей силой рвался наружу. Яростно бился под кожей, а та все натягивалась и натягивалась, пока наконец с хрустом не лопнула. Уборщица снова взвыла, не разжимая зубов, и из ее спины плюхнулся на пол сгусток плоти. Зашевелился, задергался, разбухая и обрастая очертаниями.
Тут Жилин уже не выдержал и зажмурился. Застыл, будто перепуганный ребенок, с ужасом вслушиваясь, как что-то гадко чавкает, сипит, хрипит и булькает. И совсем уж диким в сочетании с этими мерзкими, болезненными звуками показался голос диспетчерши. Она, похоже, забыла выключить связь и теперь игриво, с придыханием убеждала кого-то в динамике, что «не такая».
Когда Жилин решился открыть глаза, уборщиц в лифте было две, и обе торопливо одевались. Одна, с окровавленной спиной – в свое, разбросанное. Другая, поблескивающая слизью – в одежду из пакета. Точно такие же штаны, шерстяную кофту и спецовку с наименованием жилконторы.
– Ни нада… – начала первая.
– Пажалста, – попросила вторая.
– …никаму гаварит.
– Это…
– …ниабхадимаст.
– Па-другома…
– …ни справитса.
– Не скажу, – буркнул Жилин, опасливо переводя взгляд с одной на другую.
Теперь, когда обе оделись, очень хотелось убедить себя, что они просто близняшки. Самые обычные близняшки.
– Не скажу, – повторил он. Чуть подумал и добавил: – А вы окна не открывайте. Суки.
С потолка вдруг хлынула жгучая, кислая жижа. Жилину ошпарило глаза, он вскрикнул, поперхнулся и потерял сознание.
9
«Белый снег, серый лед…»
«Прям ледом пакрылас?»
«Здоров, не хвор, а хвор – не приговор».
«Вакцинировалась и хожу себе спокойно… А вот деда моего не заставишь…»
«А над городом плывут облака…»
«Мне нормальная помощь нужна. Нормальная, понимаешь?»
«У вас кредитный рейтинг – красный».
«А я вот читал, что в Израиле…»
«…По имени Солнце».
«Девятый вал, а за ним надежда».
«Ириша на кладбище».
«Надежда».
«На кладбище».
«Надежда».
«Белый снег, серый лед…»
Поначалу Жилин даже не понял, что у него звонит мобильный. Решил почему-то, что песня играет по радио. А когда сообразил и рванулся рукой в карман, телефон уже затих. Номер был незнакомый. Жилин торопливо перезвонил – тишина. Ну то есть буквально тишина – ни гудков, ни сообщения о том, что «абонент не абонент». Ирка, наверняка Ирка.
Жилин стоял, прислонившись к какой-то двери, а когда всмотрелся, понял, что это дверь его собственной квартиры. Отпер ключом и, рассеянно почесывая затылок, вошел. На куртке обнаружились следы рвоты, во рту отдавало кислятиной. Значит, его просто вырвало в лифте и все?
«Таблеточки сильные принимаете – побочечки могут выскакивать».
– Таблеточки сильные, – повторил Жилин вслух и неожиданно понял, что будет делать дальше.
Не подумал, не предположил, даже не решил, а именно понял. В мыслях все уже было сделано, со всем покончено, и теперь оставалось только повторить это на практике.
Жилин стремительно прошагал в кухню. Из холодильника достал непочатую бутылку водки, из аптечки – пузырек антидепрессантов. Водку открыл и выковырнул ножом дозатор, а таблетки растолок массивным гранитным пестиком и высыпал получившийся порошок в бутылку. Коротко покосился на стену – ледяная.
Ну ничего, ничего. Скоро все кончится. Не будет ни льда, ни амитриптилинчика. В Израиле все подлечат. Хотя при чем тут Израиль? Все это ради Ирки. Только ради Ирки.
Жилин несколько раз встряхнул бутылку, размешивая порошок. Наступало время встречать Новый год.
10
– Олежка! Пришел! Вот молодец! Дед, у нас гости! Ну заходи, не стой! Дед, Олежка пришел! – Баба Люба радостно засуетилась в дверях, а потом выглянула на лестничную клетку и с тревогой спросила: – А барышня где ж?
– Да вот никак созвониться не можем.
Жилин вошел внутрь и тут же мысленно поклялся дышать только ртом – в квартире даже сквозь маску воняло просто невероятно, аж глаза слезились.
– Созвониться не можем. Она позвонила, я взять не успел. Теперь я звоню, она не берет, – в доказательство он вытащил мобильный и показал старухе историю звонков.
– Олежка, так у тебя ж он выключен.
– Да? – Жилин рассеянно повертел телефон в руках, разглядывая черный экран. – Разрядился наверно, а я не заметил.