Саммаэль
Шрифт:
Уф. Так… колдун встрепенулся. Связь!
— Александер?
В динамиках шипело и булькало: пилот, наверное, комментировал исчезновение колдуна посреди ровного места, да ещё и с броней в два центнера на плечах.
— Александер, как слышите?! Приём!
— Слышу громко и чётко, — подтвердил пилот.
— Следуйте за мной!
— Нет пеленга! Установите маяк!
— Маяк? Э… — колдун поднёс к шлему пульт управления.
— «Спецоборудование», — подсказал ему Вессон. — Команда «сигнальная ракета».
— А… — нащупал нужную кнопку.
— Маяк наблюдаю, — подтвердил Александер. — Прибытие через тридцать минут.
«Тридцать минут»? Ни фига себе «рядом»… далеко ж меня занесло.
— Вессона на буксир — и на орбиту, — приказал Саммаэль. — После чего садитесь на грунт.
— Тогда через час.
— Принято.
— Ну как там? — нетерпеливо спросил Вессон. — Нашёл?
— Да подожди ты, — отмахнулся колдун от него. — Сейчас осмотрюсь.
Да. Осмотреться бы стоило.
Кислород — судя по датчику — здесь был; но не сказать чтобы много. Шлем лучше не открывать. Пульсация… пульсация прекратилась; но появилось другое, тянущее чувство, как будто привязали трос к той же грудине — и тянули вперёд, чуть правее и выше. И — на этот раз — здесь, в этом мире, а не в каком-нибудь, блин, другом!
Получается, всё же нашёл?
Ну посмотрим.
Саммаэль посмотрел. Потом выключил бесполезный прожектор — и посмотрел ещё раз.
Вулканов здесь не было. Здесь была пустыня; и не просто пустыня — а пустыня из всех пустынь. Точнее сказать, хамада. Каменистая равнина, перемежавшаяся редкими каменными останцами, тянулась — Саммаэль это знал — через весь континент до самого солёного моря. И — здесь была не совсем уже ночь; здесь занимался рассвет, светлело впереди небо оранжевым; и, насколько колдун мог видеть, до самого горизонта по левую руку тянулась всё та же бесплодная булыжная россыпь. А вот по правую руку, на юге, местность чуть повышалась. К предгорьям невысокого горного хребта.
И тянуло — именно туда, в эти предгорья. Конкретно вот к этой вот горке. И даже, пожалуй что, за неё.
Ну-ка, сколько до той горы? — моргнул зрачок дальномера, — четырнадцать тысяч с хвостиком. Пожалуй что пробегусь. И, выкрутив привод на максимум, колдун большими прыжками понёсся на юг.
Когда Саммаэль добежал до предгорий, край солнечного диска уже показался над горизонтом, и вершины хребта вспыхнули охрой и киноварью. В расселине, впрочем, лежала глубокая чёрная тень. Булыжники здесь были заметно крупнее, чем на равнине; а дальше, на подъёме на перевал, начинался голый изъеденный ветром песчаник. Пришлось сбавить ход.
— Ну что там, что там? — снова засуетился Вессон.
— Брысь! — одёрнул его колдун.
Тянущее чувство почти что пропало. Нет, не потому, что колдун отошёл от источника; наоборот, источник был сейчас слишком близко. Может быть, даже повсюду вокруг. Ёлки, это ж какая тут должна быть энергия…
Но — на перевал. Определённо, на перевал. Чёрт, темно там, в седловине, хоть глаза выколи; и прожектора ни фига не берут. Привода бы не обломать… вместе с ногами.
Саммаэль пошёл осторожно. Одёргивал себя, сдерживал, чтобы не броситься очертя голову; и порядком уже волновался. Не упустить бы, не потерять бы след… как будто можно его «потерять»!
За несколько миров, за пятнадцать километров его почувствовал — вблизи уж как-нибудь да найду!
Под конец всё же не выдержал; перепрыгнул через несколько валунов, и — как только закончился склон — бросился со всех ног. Вперёд, вперёд, только лучи прожекторов метались по склонам; только отмечал про себя, — странно! — как будто бы серебристый отсвет, слева и впереди, на теневом склоне; будто подсвечивает его справа серебряным, из-за поворота ущелья. И под ногами — вроде, не камни уже, не хамада, — а мелкий и плотный песок…
И — застыл в изумлении.
Долина открылась по правую руку. Идеально круглая, будто вырезанная по трафарету в карминово-красном песчанике. Дно было выстлано мелким красноватым песком, и плавно опускалось к центру долины; а там, в середине…
Там возвышалась стена — нет, колонна! — светящегося, серебряно-белого тумана, непроницаемая для глаз. И эта сияющая, переливающаяся, как будто живая колонна упиралась в высокое иссиня-чёрное небо.
О как! А с равнины-то эту штуковину было и не видать!..
Саммаэль ухмыльнулся. Значит, вот оно как. Ну-ка, а если поближе…
Шаг. Осторожненько… ещё один шаг. На радиометре по нулям, да и сам ничего, вроде, не чувствую. Ещё один шаг…
А вот тут-то его и остановило. Плотная ледяная волна ударила в грудь, чуть не сбивая с ног, как ураганный ветер с горного ледника, — только «ветер» продувал грудную бронепластину насквозь, как тоненькую рубашку!
Ещё один шаг… жалобно взвизгнули сервомоторы скафандра, и Саммаэль почувствовал, как медленно едет назад, нагребая подошвами мелкий песок. Нет, ближе уже не подойти. И только почудилось — мелькнуло на миг — будто бы там, за стеной серебряного тумана, маленькое круглое озерцо, с чистой прозрачной водой…
Нет, назад. На пару шагов, для надёжности. В скафандре туда не пройти. А может быть, это Саммаэлю туда не пройти, мало ли, кому положено ходить к этому озеру…
Ничего, разберёмся.
Милена.
Нет ответа.
Ну, блин… вот это в скафандре уже не получится, придётся открывать шлем. Кислороду тут маловато; ну ничего, пару минут выдержу. Откинул щиток, схватил ртом морозный разреженный воздух: