Самодовольный мистер Костюм
Шрифт:
— Уже почти половина девятого. Ты действительно сильно устала. — Продвигаясь выше, я лизнул ее под грудью.
— М-м-м… — Звук, который она издала, я ощутил прямо в члене. — Напомни, во сколько завтрак?
— Я собираюсь позавтракать прямо сейчас, — Подняв ее майку над грудью, я сильно всосал твердую вершинку. Сорайя запуталась пальцами в моих волосах.
— Грэхем…
— Хм-м-м… — Я перешел к другому соску и покружил по нему языком, глядя на нее. — Что я могу сделать для тебя, красавица? Хочешь, чтобы я полакомился тобой или мы поиграем в прятки с моим членом?
Она закрыла глаза, когда я укусил ее сосок. А когда громкий стон слетел с ее губ, я подумал, что кончу прямо в штаны, как мальчишка. Держи себя в руках, Грэхем.
Поднявшись вверх по ее телу, я проговорил у ее губ:
— Как это будет? Мне необходимо оказаться внутри тебя прямо сейчас, Сорайя. Решай, мой язык или мой член. — Я прошелся поцелуями от ее рта до ушка и обратно, прежде чем решить, что если она не ответит, я просто начну с груди и буду опускаться ниже, пока не закончу. Приняв решение, я отстранился, чтобы сказать ей, и то, что я увидел, ударило меня под дых. По ее лицу катились слезы.
— Сорайя? Что…
— У меня месячные.
— Ох, милая… — Закрыв глаза, я прислонился к ее лбу своим.
— Все в порядке. Я… Я… на самом деле, я не хотела быть беременной. — Она вытерла щеки. — Это просто произошло в неподходящий момент. Видеть тебя с дочкой, понимать, каким замечательным отцом ты будешь — мне кажется, я хотела быть частью этого.
— Я хотел этого больше всего на свете. Это может случиться не сегодня и не завтра, но когда-нибудь у нас это будет.
— Как ты можешь быть уверен?
— Когда дело касается тебя, у меня нет сомнений.
— Боже, Грэхем. Почему так больно? У меня чувство, будто я что-то потеряла, хотя у меня этого и не было. — Она долго плакала, пока я держал ее. Боль от того, как она расстроена, была практически невыносима. Несколько раз мне пришлось проглотить свои собственные слезы. Когда Сорайя, наконец, успокоилась, я так хотел сказать ей о своей любви, но боялся, что она подумает, будто я говорю это только из-за того, что она расстроена.
— Почему бы тебе не остаться тут, а я отлучусь, чтобы позавтракать с Хлоей, и вернусь обратно. Встречаться с Женевьевой тебе сейчас совсем не стоит.
— Но я хочу попрощаться с Хлоей.
— Ну, может, тогда так? До дома всего несколько километров. Я возьму такси и поеду на завтрак, а ты проведешь несколько часов в постели. Потом, когда почувствуешь себя нормально, чтобы пойти, ты можешь приехать за мной и попрощаться с Хлоей.
Она кивнула.
— Хорошо. Не думаю, что смогу выносить Эйвери и Женевьеву очень долго.
— Значит, так мы и поступим. — Я приподнял ее подбородок, заставив посмотреть мне в глаза. — Мы со всем этим справимся. Я обещаю. Хорошо?
В тот момент я и не представлял, что некоторые обещания непросто сдержать.
Глава 25
Сорайя
В номере стало слишком тихо, когда Грэхем ушел. Оставшись наедине со своими мыслями, я подняла телефон и положила его обратно, по крайней мере, дюжину раз. Кому мне вообще звонить? Нет никого, кому я могу позвонить и на чье непредвзятое мнение могу положиться. Всегда была Делия. Но они с Тигом вместе с пятнадцати лет, и она на самом деле верила в сказочный хеппи-энд. В ее реальность не входил маленький ребенок, коварная бывшая, детство с отцом, забывшим о ней, и матерью, слишком расстроенной, чтобы не выходить из дома годами.
Столкнувшись с необходимостью в помощи в данной ситуации, я сделала то, что никогда не думала, что сделаю. Я открыла ноутбук.
Дорогая Ида.
Я встречаюсь с мужчиной почти два месяца и уже сильно влюблена в него. Несколько недель назад он узнал, что у него есть дочь от бывшей девушки. Это некрасивая история, но, если по существу, она ему изменила, соврала об отцовстве и несколько лет держала его вдалеке от ребенка.
Конечно, его бывшая красивая, умная, у них одинаковая страсть к делу там, где они работают. Во многих областях эти двое больше совместимы, чем мы с ним. В довершение ко всему, она ясно дала мне понять, что хочет его вернуть.
Проблема в том, что он действительно неравнодушен ко мне, и я, в свою очередь, не хочу причинить ему боль.
Мне просто необходимо непредвзятое мнение в этом вопросе. Должна ли я вежливо откланяться и дать ему воспользоваться возможностью возродить отношения с бывшей, чтобы они смогли стать настоящей семьей? Я люблю его настолько, что готова идти на жертвы.
Тереза, Бруклин.
Написание этого письма произвело на меня неожиданный успокаивающий эффект. Я не ждала, что Ида поделится со мной своей мудростью. Чаще всего ее советы были полным дерьмом. Но сам процесс написания письма, казалось, помог посмотреть на мои чувства в перспективе. Также это помогло мне понять, что, пока не настанет день, когда я решу откланяться, Женевьева больше не будет трахать мой мозг.
По дороге к дому этой суки я врубила музыку на полную и пела песни во все горло. Я поняла, почему у атлетов перед соревнованиями, кажется, всегда надеты наушники. Им нужно зарядиться, чтобы не позволить сомнениям и страхам взять верх.
Проехав по длинной подъездной дорожке, я припарковалась и уставилась на величественный дом. В Хэмптоне было прекрасно, но я, определенно, принадлежала Бруклину. Когда я вышла из машины Грэхема, входная дверь открылась и оттуда вышла женщина. Она взглянула на меня, и на ее безупречном лице медленно растянулась злобная ухмылка.
— Самира. Как мило, что ты приехала.
Я изобразила свою лучшую улыбку, чтобы соответствовать ей.
— Эйнсли. Как прекрасно видеть тебя.
Эйвери выглядела удивленной. Она закурила сигарету, что меня сильно удивило.
— Сколько там уже? Семь, восемь недель? Я в шоке. Обычно, Грэхем выносит мусор по вторникам.
— Знаешь, как говорят: что ценно одному, для другого мусор.
Она сделала долгую затяжку, а затем выдохнула дым дюжиной маленьких колечек. С тех пор, как еще в девяностых мой дядя Гвидо бросил курить «Лаки Страйк» без фильтра, я не видела, чтобы так кто-то делал.