Самои
Шрифт:
Ещё владела собой Варвара Фёдоровна.
— Да вы что, сынки, нашли из-за кого петушиться. Да она — дурёха деревенская и тебе не пара, Боря.
И вдруг поняла, что ляпнула что-то такое, что могло не понравиться уполномоченному. Тот смерил её яростным взглядом. Борис взял со стола кухонный нож. Варвара Фёдоровна, взвизгнула и откинулась на стену в обморок, забыв закрыть глаза.
— Что у вас было? — Борис еле шевелил онемевшими губами. — Впрочем, если ты сейчас скажешь хоть слово о ней, я тебя убью. Лучше уходи.
Андрей выскочил из-за стола, привычно сунул
— Остынь, мужик.
И более спокойно и твёрдо сказал:
— Тут всё в порядке: она уедет со мной. Мы так решили, а ты, видать, не только на ноги — на голову больной. Убери нож, я сейчас соберусь и уйду.
Ссора с Борисом Извековым расстроила Масленникова, расстроила и его планы. Каков Отелло! Псих недостреленный! Нужна новая кандидатура в председатели, это было ясно. Вновь из глубин сознания всплыл кирпичный облик Авдея Кутепова. Вот ведь паук: оплёл Андрея сетью интриг. Всё-всё тонко рассчитал. Поссорил его с Извековым, тем самым кандидатом в председатели колхоза, которого рекомендовал райком. Спутал с Александрой, сестрой кулака Фёдора Агапова. И теперь, как не крути, он и есть единственный кандидат в председатели, которого, впрочем, и без рекомендаций здесь изберут большинством голосов. Станет он председателем и Андреем Масленниковым, инструктором райкома, вертеть будет как пешкой, потому как очень много про него знает такого, что партией не прощается. Хотелось выть и кусать локти. Но должен быть выход. Думай, Андрей, думай.
Идти было некуда, и ноги привели его на гулянку.
На знакомой полянке уже толпилась молодёжь. Парни гурьбой курили, с опаской покосились на приезжего. Девчата, поджидая гармониста, разучивали какой-то модный танец. Александры Агаповой не было. Андрей развязно подошёл к девушкам.
— Дарю, — прикрепил на кофточку одной из них раскалённый лист осины, ощутив под пальцами упругость груди. Из девичьих глаз брызнули фонтаны ликования.
— Научите, — сказал он.
— Давайте.
Девчатам нравились его смелость и обходительность, взяли уполномоченного с двух сторон за руки. Одаренная им сказала:
— Парами не обязательно. Два нажима на одну ногу с припаданием, — Она показала. — Можно вперёд, назад, с поворотами. И за руки держаться не обязательно. Начали.
Движения оказались лёгкими, похожими на игру. Были в этом танце свобода, веселье, азарт.
Показалась Санька. Андрей помахал ей рукой. Девушка рядом потупилась, чтобы скрыть укор и зависть, самовозгорающуюся в её глазах, и поджала губы. Масленников сильнее пошёл ногами, и правой, и левой, и с поворотами, топнув и хлопнув себя по бёдрам, замер перед Санькой.
— Во как!
Дни стояли ещё тёплые, но земля уже остыла, а ночи начинались и заканчивались туманами, которые выползали из глубины леса. В тот вечер небо обложило хутор мелким, нудным, моросящим дождём. Андрей завлёк Саньку к кособокому дому Авдея Кутепова.
— Ну, нельзя нам в избу, пойми Авдей Спиридоныч, — шептал Масленников хозяину, оглядываясь
— Могила, — сказал Авдей, провожая гостей в малуху.
— Ты не думай, я не вертопрах какой. С Александрой у нас будет всё честь по чести, а ты будешь посаженным отцом на свадьбе.
— Рад за вас, молодых. И свадьбе буду рад.
Ушёл, вернулся с керосиновой лампой, закусками на тарелке, прикрытой полотенцем. — Отдыхайте.
В малухе было тепло и сухо. Андрей потянул Саньку на широкую кровать.
— Нет-нет, мне нельзя, — смутилась девушка. — Я лучше пойду. Проводишь?
— Что сегодня с тобой? — расстроился Масленников.
— Я теперь больная.
— Вот так новости! — растерялся он и отступил. Вдруг догадался. — Дура! Так бы и говорила: больная по-женски. Ну, хорошо, айда так полежим.
Он прибавил в лампе огня и затянул Саньку на кровать.
У неё были ровные белые зубы, припухлые губы, мохнатые детские ресницы и серые, чуть насмешливые, глаза.
— Меня, Шурочка, на вашем хуторе уж дважды пытались убить.
— Ой! Да ты что? — она подняла голову, подперев её рукой. Другая рука нежными пальцами гладила его шею.
— Вчера кавалеры твои, а сегодня Борис Извеков, твой контуженный на голову воздыхатель. Но, видишь, я жив. Умереть легко. Перестань дышать и лежи спокойненько.
Он смотрел на Саньку задумчиво и вдохновенно.
— А вот жить для дела, жить и бороться вопреки всему — это всегда тяжело. Не бойся — живи!
Он обнял её тёплые плечи, притянул к себе. Целуя, пытался запустить руку под подол, расстегнуть на груди кофточку, но Санька после упоминания о Борисе Извекове построжала, каждый раз останавливала его и смотрела не то чтобы с упрёком, но как-то неодобрительно.
— Что ты, милая, жмёшься?
На улице моросил всё тот же нудный дождь, и хлюпала под ногами размокшая земля. Прощаясь у её дома, Андрей выдохнул Саньке в лицо:
— Ох, и будет у меня хлопот с твоим братцем.
Семья у Авдея Кутепова оказалась многочисленной — где только прятал прежде? Пригласив уполномоченного завтракать, хозяин сел во главу стола, обвёл домочадцев строгим взглядом, произнёс глухо:
— С Богом!
Андрей вдруг почувствовал, что прежнего подобострастия перед ним у Авдея уже нет. От этого тревожно засосало под ложечкой.
Санька Агапова с утра не находила себе места, на каждый стук и бряк вздрагивала, оборачивалась к двери или бросалась к окну: кто идёт? К полудню страх и обида переполняли душу — обманул! Не развеселила и случайно подслушанная сцена. Заглянул соседский парнишка.
— Мишка! — Нюрка, младшая сестра, потащила его в чулан. — Молодец! Здорово, что ты пришёл. Знаешь, почему здорово? Потому что мы с тобой ещё не целовались. Последнее время меня стало тянуть целоваться. Я почти со всеми мальчишками перецеловалась, один ты остался. — И снова ткнула кулачком мальчишку поддых.