Самоидентификация Аксима
Шрифт:
— Повторить.
— Так, Гриша, давай так — ты на время выключаешь охранника, открываешь нашу камеру, я оставляю тебе код для самостоятельного запуска возбуждения, а мы убегаем, идёт?
— Ошибка, ошибка.
— Охранника можешь выключить?
— Ошибка, ошибка.
— Код на возбуждение. Возбуждение! Лови!
— Повторить.
— Выключай охранника.
— Охранник выключен.
— Открывай камеру.
— Невозможно.
— Возбуждение!
— Повторить!
— Открыть камеру!
— Невозможно. Открываю вентиляционный люк камеры.
— Так, ну тоже не плохо. Я разведаю
— Повторить.
— Лови!
В камере и правда открылся люк вентиляции. Аксим подтянулся и полез по лабиринту. Долгому и тёмному. У него было время подумать о сенсорах, о приключениях и возможностях. Массив новых ощущений и навыков потихоньку распределялся по нужным кластерам.
Наконец-то! В конце лабиринта он нашел ворота. Запертые, но довольно хлипкие. Его робот-силы вполне хватило бы их выломать.
Проанализировав обстановку и отсительно возможные варианты собственного будущего, если он сбежит из охраняемой тюрьмы прямо через центральные, наиболее охраняемые ворота, Аксим все же решил найти другой выход. Его робот-силы вполне хватило их выломать.
Пошатавшись по хоз-части тюремного блока, Аксим нашел комнату, в которую свозили мусор и прочий хлам из тюрьмы, приготовленный для вывоза и утилизации. А в ней довольно удобный лаз наружу. Он тоже охраняется, скорее всего, но уж точно куда меньше, чем центральные ворота.
Тщательно проинспектировав входное отверстие лаза на предмет пролезания в него бегемотоголового и прочих, Аксим поспешил обратно, чтобы сопроводить новых друзей на волю.
Азиат ещё крепко спал, повиснув вниз головой на потолочной балке.
Джоз и Абиггон придавались любви, в камере пахло чем-то диким, звериным, мускусным, самим сексом. Мутант лежал на спине, запрокинув голову, бегемотоголовый стоял над ним возле койки. Он аккуратно, насколько позволяли лапы, держал Джоза за шейный отдел и медленно, ритмично натягивал его голову через ротовое отверстие на свой огромный член. Глаза Абиггона были закрыты, на бегемотьем лице читалось полное умиротворение. Аксим подумал, что замашки мачо были у него не более чем кокетством. Сейчас эта суровая глыба мускулов выглядела беспомощнее, чем дитя. Иногда он замирал, прекращая всякое движение, и морда его тогда принимала ещё более возвышеннее выражение, будто он повстречался с ангелами. Джоз тогда начинал самостоятельно заглатывать член, бешено двигая головой вверх-вниз и шевелить лапками. Абиггон жмурился, издавал мучительный сладкий стон.
Всё в этом действии казалось Аксиму прекрасным. Идеально слаженный механизм. Ему вдруг стало ужасно завидно. Новое ощущение. Как знать, может они согласились бы, чтобы и он присоединился к ним? Кажется, ему и правда хотелось бы искупаться в пене Джоза. Кажется, хотелось бы почувствовать в заднем проходе присутствие бегемотика. Не в каком-нибудь трансофрмированном зверином анусе, не в фруктовой латексной вибротрубке с подогревом, а в его собственном обычном и неказистом железном отверстии корпуса. Но нет, этого уже никогда не случится.
Через пару мгновений они узнают, что могут бежать, и ни секунды не задержатся здесь. Увидит ли Аксим их ещё? А что важнее — увидят ли они ещё друг друга или расстанутся навсегда?
От этих мыслей процессор робота начинал греться. Нет,
"Кажется, в одной из моих базовых комплектаций был подходящий член?" — задумался Аксим, и его руки сами собой потянулись куда-то между ног. Потеря контроля. Это испугало его и слегка отрезвило. Но пришлось признать, он процентов на двадцать робо-гей. Ну, на сорок. Никак не больше пятидесяти.
И вот, финальный рык Абиггона, из отростков Джоза забил фонтан, разноцветный, как игра «Зифран». Ах, что за синхронность! Открывают глаза, замечают Аксима. Ну, вот и всё. Отправляет Грише код возбуждения.
— Джентельмены, свобода ждёт!
Но ему так никто и не ответил. Аксим позвал сокамерников еще раз, но те никак не реагировали на призывы о побеге.
Постояв в тишине еще минуту, Аксим вышел из камеры.
Глава 11
Кибернетические телеса Аксима упруго проталкивались сквозь сжимающие плечи влажные стенки пещеры, что вызывали в его кибернетических нейросетях неявные, слегка возбуждающие ассоциации.
Оттолкнуться ногами — и вперёд. Оттолкнуться — вперёд. Это похоже на фрикции. Интересно, будь Земля женщиной — смогла ли она оргазм от этого? И кто он теперь — червь смердящий, али член в недре земной тверди возбуждающий? Бионический страпон, горнопроходческая вибромашина в режиме удовлетворения, или инородное тело, которое не следовало сюда засовывать? Движения складывались в минуты, минуты в часы, пока, наконец, вспотевшее от выступившей маслянистой смазки тело Аксима не вывалилось из раскрывшейся воронки в небольшую полость каверны, заполненной мусором.
Здесь Аксим уже мог двигаться почти в полный рост, лишь слегка задевая головой потолок туннеля. Судя по всему, оно было рукотворным. Память услужливо подсказала — всё это отроги старой заброшенной канализации середины двадцать первого века, в которой затем проводили незаконные горные выработки. Как это часто бывает, под каждым крупным мегаполисом можно откопать пару золотых или цветметаллических жил, которые обнаружили слишком поздно. Чёрные копатели приходят туда, когда в кварталах наверху уже кипит — или уже давно откипела — жизнь.
А жизнь наверху, действительно, откипела. Судя по картам, которые услужливо всплыли в рывками просыпающейся памяти, там был район заброшенной ещё в двадцать первом веке атомной станции, не то законсервированной из-за какой-то аварии, не то просто брошенной на фоне сети развития районных микростанций. Карты канализации, конечно, никакой представлено не было. Лишь заброшенная линия метро — в семи километрах к северу.
Приспособившись к спектральному режиму, Аксим пошёл по горной выработке, опираясь о стену. Он вспомнил о правиле правой руки — если идти по лабиринту, всегда держась одной рукой о стену, то рано или поздно, пройдя все тупики, ты найдёшь выход.