«Самокатчик»
Шрифт:
Ребята, издалека улавливая его слова, подумали: «Вот бестолковый! Снова попёрся в одиночку. Выводы надо делать быстро!»
Ко сну готовились основательно. Вытащив из брюк тоненькие крепкие ремешки, наглухо примотали ими руки к ручкам чемоданов. Наглухо! Если кто-то захочет стащить чемодан, для этого нужно будет только отрубить руку. Всё, теперь можно спать.
В это время с дальнего плаца, из части, в которой нёс службу обслуживающий аэродром Фалькенберг персонал, донеслась походная строевая песня:
В небе-е-е«Бух-бух-бух!» – грохнуло где-то вдали подразделение тремя чёткими строевыми шагами. Это рота обеспечения заканчивала вечернюю прогулку. И тоже готовилась ко сну.
Глава 6
Ночь прошла относительно спокойно. Большая, напичканная людьми палатка неплохо удерживала тепло. И всё же расслабившимся во сне пацанам временами становилось совсем неуютно: по проходу между нарами потягивал сырой сквознячок.
Санька спал и не спал. Иногда он впадал в какое-то забытье, но совсем ненадолго. В подсознание закралась призрачная, волнующая тревога. Вместо воспоминаний о доме и жизни до армии в мыслях, постепенно вытеснив всё остальное, поселилось только одна: «Как без осложнений и проблем выбраться с пересылки?!»
Наверное, этот же вопрос мучил и товарищей. Санька по их дыханию безошибочно определял, кто спит, а кто нет. Понял, что все такие же, как он: ворочаются и вздыхают; вздыхают и ворочаются; и только иногда, совсем ненадолго, кто-то из них ровно засопит в коротком тревожном сне… Ненадолго.
Не разговаривали до самого «подъёма», хотя здесь его как такового и не было. Просто в палатки в положенный час дали свет. И всё равно ещё некоторое время лежали молча. Будто не верилось, что они всё ещё здесь, в этой тесной палатке с нарами из неоструганных досок и жутким сквозняком, а не дома в тёплых постелях. Как такое может быть? Ведь увольнение, о котором грезили, которое ждали и которого желали больше всего на свете, уже состоялось!
– Все живые? – наконец поднявшись на нарах и окидывая взглядом товарищей, спросил Санька.
– А то! – не открывая глаз, коротко ответил Вовка. Ему ещё дремалось.
– А я руку отлежал напрочь, – ворочаясь, пожаловался Серёга. – Тут у меня сосед мощный попался. Придавил ночью, как зайца. Эй, мужик! – Он слегка тронул за плечо лежавшего рядом с ним «дембеля» – связиста. – Ты б поаккуратнее. А то ещё одна такая ночь, и я домой не попаду!
Связист повернулся на спину, потом слегка приподнялся, взглянул на Серёгу:
– Уж извини, брат, сам на одном боку всю ноченьку провёл. Ни повернуться, ни охнуть, ни вздохнуть… Дурдом! Ломит бочину теперь. Надеюсь, что сегодня мы отсюда смотаем удочки.
– Как же! – сползая с нар, скептически заметил Игорь. – Я вчера ребят заприметил из нашей части. Они ещё двадцать четвёртого уволились. Должны были улететь в Донецк, а до сих пор здесь шатаются. – Он недобро ухмыльнулся и закончил, будто пригвоздив окружающих: – Нам только после них!
Надолго замолчали. Потом заворочались Ваня и Славик. Оба высокие ростом, крепкие, ладные. Им тоже очень непросто было вторую ночь спать на коротких, тесных нарах.
– Шея не поворачивается, – неизвестно кому пожаловался Ваня, сматывая с кисти руки ремешок, которым она была примотана к чемодану.
– А мне в левую голень будто спицу железную вогнали, – констатировал Славик. – И кости болят, как у старика.
– Главное, что все целы! – тоже пытаясь высвободить руку от ремня, заключил Санька. – И чемоданы на месте! – Ему наконец удалось избавиться от «оков».
– Чего вы завозились? – не открывая глаз, удивился Вовка. – Полежали бы ещё. Никто ж не гонит.
– Хорош, – сквозь зубы выцедил Игорь. – Належались.
– Уж чего-чего, а этого мне хватило, – снова отозвался Славик, оставив чемодан и потирая свободными руками свои мощные бока.
Санька быстро-быстро тёр левой ладонью кисть правой руки. Остановился, посмотрел на неё, поморщился и снова принялся растирать, но уже тише.
– Ты чего? – спросил увидевший эти его манипуляции Серёга.
– То ли примотал ремешок сильно, то ли лежал так неудобно. Холодная она совсем.
– Припрёмся домой без рук, без ног! – резко вставил Игорь.
– Абы головы целы остались, – не то пошутил, не то всерьёз выдал Вовка, наконец-то нехотя слезая с нар. – Можно потише! – беззлобно бросил он вслед проходившему мимо и случайно зацепившемуся за его ногу военному.
Тот, не останавливаясь, обернулся, послал ответку:
– Сам смотри, куда ноги суёшь!
– Ну вот и проснулись! – совсем уж серьёзно заключил Ваня.
Разминались ото сна, потирая бока и конечности. Поправляли парадную, так долго и тщательно готовившуюся к «дембелю» форму. Каждый снова и снова осознавал безжалостную, суровую явь. Они всё ещё здесь: где на грубость нужно отвечать большей грубостью; где сила понимает только большую силу; где действуют беспощадные законы стаи. Как же надоело держать ухо востро, а нос по ветру… Чтобы не затоптали, не сожрали… Как же надоело! Когда же домой?!
Мало-помалу палаточный городок оживлялся. Просыпающиеся после тяжёлой ночи «дембеля» с матом на устах, а иногда молча и сосредоточенно в уме подсчитывали убытки. Кто-то порвал о торчавшие в нарах гвозди и сучья шинель или парадку. У кого-то ещё с вечера срезали значки. А кто-то лишился самого дорогого – «дембельского» чемодана. Караул! Но все, буквально все понимали, что нужно, сцепив зубы, перетерпеть, перебороть, перестоять и перележать, сделать всё для того, чтобы просто попасть домой. Не в тюрьму, не в дисбат, не в госпиталь и не на тот свет, а домой! А для этого, сделав резкий выдох, надо жить. И они жили. Спешили в туалеты, умывальники, отыскивали земляков и соображали, чем позавтракать.