«Самокатчик»
Шрифт:
– И то правда. А ты не Головача случаем вспомнил?
– Ну да.
– Как о шапке сказал, так я сразу о нём и подумал.
– Что ж, родственные души!
Они строго, по-мужски друг другу улыбнулись. Истину о «родственных душах» оба усвоили давно. Ещё тогда, когда выяснилось, что мысли их часто совпадали. Ну, что же это ещё? Конечно, родственные души. Вот и теперь. Несколько десятков метров шли молча, воскрешая всплывшую в памяти обоих историю о Серёге Головаче – их бывшем сослуживце, а вернее, о его шапке.
Случилось это в Веймаре, два года тому назад. Их так же, как этих
Неровный строй. Каждый пятый новобранец хромает. То неумело намотанные портянки сбились в сапогах, трут мозоли; то сами сапоги выбраны не по размеру – жмут так, что сил нет идти. Но терпеть надо. Сопят ребята, хромают, мысленно молятся о том, чтобы скорее добраться до места. Грязища несусветная! Да когда это всё кончится? Хотя… Всё ещё только начиналось.
В строю пацаны из разных уголков СССР. В Фалькенберге, по прилёте в ГДР, успели немного перезнакомиться. Было у них на это полдня и ночь. Полдня сидели на скамейках; ночь – кто в палатках, кто дремал прямо на улице. Слякоть, туман, зябко.
Многих идущих в строю Санька и Вовка ещё не знали. Но балагур и весельчак Серёга Головач, кажется, из Днепропетровска, уже был им знаком. Он своим большим ростом и обаятельностью сразу привлёк всеобщее внимание. Впрочем, его разговор – вот что привлекло пацанов сильнее всего. Головач говорил на смешанном украинском и русском, плюс имел своеобразный акцент, плюс знание десятков, а быть может, сотен анекдотов. В общем, народ к нему сразу потянулся. Причём сам Головач знал немногих, а его почти все, кто шагал в строю.
Санька и Вовка где-то в середине колонны новыми, не снимаемыми уже третьи сутки, мокрыми и тесными сапогами упрямо месили тюрингскую грязь. Серёга ближе к авангарду. Рослый, колоритный, выделялся он среди всех ещё одним – своей большой, высокой серой солдатской шапкой. Хорошая была шапка – чуть светлее, чем у остальных. Даже у ребят, с которыми Головач призывался, головные уборы не такие. Ну что ж, бывает. Попалась человеку уникальная шапка. Может, хорошо это, а может, и не очень.
На неё сразу появилось немало охотников. Ещё в Фалькенберге «дембеля» засекли достойную вещь. Сначала со скамеек напротив покрикивали: «Эй, череп, возьми дедушкину шапку поноси! За счастье тебе будет. Давай махнёмся!» Покрикивали – и всё. Вставать со скамеек побаивались.
Между ними и молодыми на широкой песчаной полосе дежурили три офицера, которые, казалось бы, не обращали внимания на солдатскую болтовню. Но если кто-то пытался подняться со скамеек, они поочерёдно подавали голос, зачастую совсем не ласковый, типа: «Алё, воин, тебе неймётся? Ну-ка упал туда, откуда встал, не то обратно в часть загудишь!» Или: «Кто там поднял бестолковку? Ну-ка сели! Служба ещё не закончилась. Сейчас на строевую подготовку нарвётесь, благо плац рядышком!»
Нарушители дисциплины нехотя усаживались на место. Иногда недовольно бурчали обидное в адрес офицеров. А иногда со злостью обругивали молодых солдат только за то, что они совсем недавно были дома. На этом всё заканчивалось.
Ещё позже, когда новобранцев на ночь распределили по палаткам, прошёл слушок о том, что кто-то из «дедушек» хотел отобрать у Головача шапку силой. Но головной убор и его хозяина отстояли откуда-то явившиеся Серёгины земляки. «Дедушки» переговорили между собой – всё затихло.
И вот уже Веймар. Идёт-ползёт строй новобранцев. Тяжело вздыхают пацаны, головы опущены. Сопровождают подразделение четверо рослых сержантов-десантников и офицер. Он впереди: ведёт строй. Сержанты по двое, с обеих сторон. Конвой серьёзный.
Вокруг шум, гам, народищу! Вдруг откуда ни возьмись с разгона в строй влетает невысокий солдатик в зелёном засаленном бушлате. В мгновение ока сдернул с Головача шапку, бросил под ноги свою – всю замызганную, измазанную то ли углём, то ли мазутом – и мимо опешивших ребят бросился наутёк. Ловок, шустр! Никто из молодых даже понять ничего не успел. Сам Головач только протянул руку вслед солдатику и открыл рот, словно воздуха ему не хватало. У всех молодых – шок!
Десантники сработали чётко. На шум обернулся офицер. Только краем глаза увидев новобранца без головного убора и убегающего из строя солдата, рявкнул:
– Михайлов!
Уже и без команды изготовившийся к погоне десантник, оказавшийся ближе всех к инциденту, в тот же момент ринулся вперёд. Высокий, он в несколько здоровенных прыжков догнал пытавшегося затеряться в толпе воришку. Щуплого телосложения азиат на ходу запихивал свою «добычу» за пазуху. В это время невидимая сила в лице сержанта-десантника резко оторвала его от земли. Могучий Михайлов удерживал солдатика одной рукой за ремень, другой, словно слепого котёнка, за воротник бушлата. Азиат только и мог, что сучить в воздухе ногами и выкрикивать в адрес десантника пустые угрозы, правда, ещё матерился на ломаном русском.
– Бросай! – обратился к сержанту подоспевший офицер. От негодования у него слегка подрагивала нижняя челюсть.
Руки десантника разжались. Лёгкое, завёрнутое в бушлат тело солдатика шлёпнулось прямо в грязь.
– Шапку сюда, козлина! – крикнул офицер, в тот же момент самостоятельно выхватив её у похитителя. – Живо встал!
Солдат поднялся. Офицер, явно сдерживая накативший приступ гнева, начал допрос:
– Из какого подразделения?
– Эй… я… тут… – нечленораздельно начал азиат. Причём вид у него был такой, как будто это вовсе не он только что внаглую ограбил молодого солдата, а обчистили именно его, да ещё и задают какие-то вопросы.
Под бушлатом военного виднелся китель ПШ, подшитый простынёй толщиною в палец. Бляха ремня разогнута. На сапогах косо сточены каблуки. Про таких говорят: бурый воин!
Всё это не укрылось от опытного офицерского взгляда. Теперь надо было быстро принимать решение. Новобранцы стоят уставшие, поражённые происшедшим. Дети ещё. Решение… Быстро!
– Сюда документы! – тряхнул азиата за шиворот старший по званию.
Тот ещё пытался сохранить гордый вид. У него это даже получалось, если не считать того, что одна штанина, полбушлата и щека были измазаны жидкой грязью. И всё же узкие глазёнки быстро-быстро забегали. Слишком грозно выглядели разбушевавшийся офицер и стоявшие рядом десантники. И он полез во внутренний карман кителя. Достал военный билет.