Самоубийство Земли
Шрифт:
Комиссар остался с гигантом один на один. Он выстрелил. Пуля ударила в глаз и… отскочила.
Комиссар бросился бежать. Погоня, однако, была недолгой. За один прыжок гигант настиг Гарда, схватил в свои огромные руки и поднял. Гард увидел огромный зрачок, похожий на озеро, стоящее вертикально.
«Вот и все, — подумал Гард. — Жаль, что я не раскрою этого преступления».
И вдруг он почувствовал, что теряет опору и летит. Нет, гигант не швырнул его, а будто уронил. Комиссар упал на крышу, покатился, и даже, наверное, повис на крыше. Но висел недолго. Подтянулся, влез.
Гард посмотрел туда, где только что стоял великан и с удивлением увидел, что от того осталась лишь одна нога. Огромная эта нога становилась все меньше, меньше, а потом и вовсе растворилась в воздухе.
Комиссар поступил, как должно: закурил и задумался.
Спустившись вниз, комиссар отпустил Гарри, пообещав позже рассказать обо всем, что произошло. И поехал в больницу — необходимо было допросить вчерашнюю жертву.
Сиделка, разумеется, сказала, что больная еще слишком слаба, и допрос ей категорически противопоказан. Но комиссар с седеющими висками и небрежно повязанным галстуком, конечно же, ее уговорил.
Лицо девушки было перевязано. Торчали только глаза и нос. Ну и рот, конечно, а то как бы ее можно было допрашивать?
— Вы можете говорить? — некстати спросил Гард, присев на край кровати.
Девушка кивнула.
— Понимаю: вам неприятно вспоминать о вчерашнем, но…
Девушка снова кивнула и начала говорить:
— Комиссар, поверьте, это было ужасно. Сначала — странный котенок, потом — крыса…
Комиссар вспомнил котенка, растворившегося в ночи: обычный зверек, маленький, пушистый.
— Почему странный? — спросил комиссар.
— Нет, сам-то котенок — нормальный, но вот появился он странно. Я легла, включила телевизор, и вдруг появился котенок. Из ниоткуда. Сам по себе. В последнее время я живу одиноко, мне давно хотелось завести котенка или щенка. Но чтобы он вдруг сам возник…
— Окно было открыто?
— Да. И я тоже успокаивала себя тем, что он прошмыгнул через окно. Но дело в том, видите ли, что окно находится рядом с кроватью… чуть выше… и я, безусловно, должна была бы заметить, как котенок влез ко мне. Я взяла котенка в кровать, мы с ним играли… А потом… потом… эта тварь… она бросилась на котенка, тот выпрыгнул в окно, и тогда… я не могу… я сопротивлялась… это было ужасно… ужасно… ужасно…
Как водится, сказав самое главное, девушка забилась в истерике. Комиссар позвал сиделку, которая сделала Гарду внушение, а женщине — укол.
После чего комиссар поехал домой, чтобы наконец-то отдаться любимому комиссарскому занятию: влезть под душ.
— Звонила Мария, — сказал сын, как только комиссар вошел.
— Ты ничего не путаешь? Это была именно Мария? — удивленно спросил комиссар.
— Звонила женщина, сказала: передай, что звонила Мария. Я и передаю. Вот и все, — и сын снова уткнулся в телевизор.
Под душем комиссар думал. Старался хоть что-то понять. Хоть как-то соединить концы с концами. Не получалось. Не соединялось.
Вообще-то закон раскрытия преступлений прост: собери факты, сопоставь их и получишь результат. Так происходило всегда. Но, как вы догадываетесь, всегда,
Итак, что он знает? На Гидона Карелли бросается странная, саблезубая крыса — тот умирает от испуга. В это время к женщине, живущей этажом ниже, непонятным образом забегает котенок. Крыса чует котенка… Крыса против кота? Бред! Бред! Однако, факты есть факты: крыса бросается на котенка, потом — на женщину.
Теперь: что произошло с Гунтером? Явился великан, разворотил его квартиру и отправился себе спокойно отдыхать на крышу, разорвав Гунтера на куски. А потом — надо признать, очень кстати — испарился.
Что общего во всех этих историях, если не считать их полного идиотизма? Да и есть ли общее? Они связаны, наверняка как-то связаны. Это комиссар знал точно.
Известное дело, у всех уважающих себя комиссаров есть чутье. Гард себя уважал и чутье у него было. И оно подсказывало комиссару: что-то очень важное упускает он во всех этих историях, что-то должно быть в них простое и естественное. Может, это все-таки пришельцы?
Комиссар надел халат, пошел на кухню и съел сандвич (комиссары всегда поступают так после душа).
Остаток дня комиссар решил посвятить сыну. Надо ли добавлять, что сын смотрел телевизор?
— Не надоело тебе это дело? — спросил Гард, дожевывая бутерброд. — Это же все невыносимо скучно, — и он посмотрел на экран.
Кусок абсолютно импортной ветчины застрял у него в горле. Минуту Гард стоял, остолбенев, потом опрометью бросился к телефону.
Первый звонок — доктору.
— Доктор? Добрый вечер. Комиссар Гард побеспокоил. Доктор, я вас очень прошу, вспомните: когда вы приезжали к Карелли и Гунтеру, работал ли у них телевизор? Вспомните, это очень важно. Работал? Точно? Я так и думал. Скажите, доктор, вы что-нибудь понимаете в психологии, во всех этих аномалиях и прочей психологической ерунде? Тогда я вас очень прошу, если вы не слишком заняты, приезжайте по адресу… — И комиссар назвал адрес Марии.
Тут необходимо заметить, что по логике уважающих себя историй подобного рода, комиссар должен был разгадку преступления рассказать Гарри, чтобы Гарри слушал его, открыв рот, и потрясался уму начальника. Но! На этот раз разгадка комиссара была такова, что доктор должен был ее проконсультировать. Так тоже бывает в комиссарской практике.
Второй звонок — Марии.
— Звонила? Подожди, не надо ничего объяснять. Сейчас я тебе все объясню: тот актер исчез, испарился, пропал? Так? Возник и исчез, правильно? Как откуда я знаю? Все-таки комиссар полиции. Мария, сейчас я выезжаю к тебе и расскажу кое-что любопытное.
Повесив трубку, Гард схватил молоток, изо всей силы ударил по телевизору, и, не обращая внимания на испуганно-удивленные возгласы сына, выбежал из дома.
От телевизора осталась груда осколков и железок. Комиссар умел бить.
— Комиссар, неужели вы убедились, что это инопланетяне? — спросил доктор, когда они втроем уселись вокруг стола, попивая… чтобы вы думали? Правильно — виски.
— У вас дома есть телевизор? — спросил комиссар.
— Разумеется, — ответил доктор.
— Ну и как вы думаете: телевизор влияет на вас?