Самоубийство Земли
Шрифт:
Сверху распахнулся люк, и комиссар увидел обнаженную женщину, которая за нога и за руки была подвешена на толстых канатах. Канаты мягко — чтобы не сказать нежно — спустили женщину в тараканий бассейн и взмыли вверх. Раздался хруст сотен раздавленных тараканьих тел…
Женщина попыталась встать, даже встала на мгновение, но тут же поскользнулась на скользком полу и закричала. Только тут закричала. Но кричала недолго — тараканы набились к ней в рот, она закашлялась, схватилась рукой за горло… Снова попыталась встать… А тараканы ползли по ногам, по груди, по лицу… Они были какими-то
Но женщина еще жила, кулаки ее судорожно сжимались, она била ногами. Гард смотрел на ее лицо. На рот, набитый тараканами. Он видел, как тараканьи тела закрыли собой сначала один глаз, потом другой, потом все лицо. Скоро на месте человеческого тела осталась лишь снующая, шелестящая желтая масса.
И тут в противоположном углу бассейна распахнулась дверь, и в проеме появилось существо, от одного вида которого любой сошел бы с ума. Но комиссары, как известно, не сходят с ума по пустякам.
Огромный, в человеческий рост, таракан, слегка наклонил свою голову и сказал:
— Здравствуйте.
Комиссар не привык здороваться с тараканами и потому промолчал.
— Вы не больно-то вежливы, — сказал таракан-гигант и улыбнулся. Улыбка его была очень похожа на человеческую. На противную человеческую улыбку. — Рад видеть вас, комиссар, в своем замке. Признаться, вы — единственный, кого я не то чтобы побаивался, но, скажем так, остерегался. Однако вы зачем-то сами полезли ко мне. Согласитесь, это не самый умный ваш поступок… Да, кстати, какое впечатление произвела на вас показательная казнь? Неплохо, правда? Мне очень хотелось, чтобы вы в деталях представили, что будет с вами.
Комиссар Гард выхватил пистолет и разрядил всю обойму в таракана.
Таракан снова улыбнулся.
— Пуленепробиваемая стенка, — объяснил он. — Она невидима, но чрезвычайно прочна.
— Сволочь, — выдавил из себя Гард.
Таракан расхохотался. Смех у него был человеческий. Противный человеческий смех.
— Это лучшее, что вы могли сказать мне, комиссар, — сказал таракан сквозь смех. — Лучший комплимент. Я понял, что вы относитесь ко мне как к равному — и это прекрасно. Вы, наконец, поняли, что перед вами существо не только разумное, но и очень могучее.
— Ты — подонок, ты делаешь слишком смелые выводы из одного слова, — усмехнулся Гард.
— Заметь, комиссар, ты первый перешел со мной на «ты», тем самым еще больше приблизив меня к себе. Однако, мне очень нравится, что ты со мной разговариваешь. Очень нравится. Сотни, тысячи, миллионы моих предков мечтали услышать человеческое слово — пусть обидное, пусть оскорбительное, но — человеческое. Но нас давили молча, травили ядами… Нас морили жаждой, а потом подсовывали отраву вместо воды, и радовались обману. Ни одно живое существо не вынесло столько унижений, столько трагедий, как таракан. Веками вы подвергали нас геноциду, а за что, собственно? Мы ведь так преданно любили вас, людей, мы хотели жить вместе с вами, но вы приручали собак, лошадей, кошек, а нас — морили… За что? Разве хоть один таракан принес вред человечеству?
Комиссар понимал всю абсурдность ситуации, понимал: разговаривать с тараканом — и нелепо, и смешно, и просто глупо. Но не ответить — было выше его сил.
— Преданность? Тебе ли говорить о преданности после того, как вы убили десятки, сотни людей?
— А мы научились у вас, — таракан-гигант выплюнул окурок сигары, который тут же был съеден тараканами. — Неужели ты всерьез думаешь, что сотни лет, которые мы живем вместе с людьми, ничему нас не научили? Научили. Чему учили — тому и научили. Разве история нашего рода — это не тысячи и миллионы безвинных смертей? Неужто ты всерьез думаешь, что хотя бы одно зло на земле может пройти бесследно? Зло всегда порождает зло — вопрос в том, как долго ждать отмщения. Вы, люди, сделали все, чтобы тараканы начали мстить вам — и мы начали.
— Так ты еще и философ? — нашел в себе силы улыбнуться Гард, хотя ему стало по-настоящему страшно.
— Я — не философ, — таракан поднял свои усы, и от этого стал как-будто выше. — Я не философ, комиссар, я — мессия. Должен был придти мессия, чтобы организовать своих братьев и отомстить вам. И я пришел. Нельзя же, комиссар, в самом деле веками безнаказанно издеваться над целым родом живых существ! Нет, комиссар Гард, на этот раз вы проиграли.
Гард с ужасом почувствовал, что площадка, на которой он стоял, начала медленно опускаться.
— Вы проиграли, комиссар Гард. Все вы, люди, проиграли. Вы ждали отмщения с небес, а оно было в ваших собственных домах. Это мы — тараканы — самые несчастные, самые презираемые на земле существа отомстим вам за все. И тогда на земле наступит эра справедливости. Тараканья эра!
Комиссар почувствовал, что по его ногам уже начали ползти тараканы.
— Растопчите его! — заорал гигант. — Растопчите! Это человек! Вы должны его растоптать.
— Нет! — закричал Гард. — Никогда! Нет!
Яркий свет ударил по глазам.
— Ты что, отец совсем заработался?
Перед Гардом стоял огромный таракан.
Гард вскочил… Бог мой, это был его сын.
— Ты пришел? — спросил Гард, а сам подумал: «Наверное, я орал очень громко. Приснится же такая чушь».
Сын никогда не отвечал на глупые вопросы. Даже если их задавал отец. Он просто повернулся и пошел к себе в комнату.
И тут зазвонил телефон.
Комиссар снял трубку. Он знал, кто может звонить ему столь глубокой ночью, и потому — вместо «Здравствуйте» — спросил:
— Где?
— На центральной площади, Гард. Пока, вроде, без трупов.
Комиссар знал: никакой иной информации он не получит, и повесил трубку, не попрощавшись.
Перезаряжая пистолет, Гард подумал: «Чертов сон!.. Такое ощущение, будто я все это уже делал только что… И зачем мне пистолет? Как будто он может помочь победить желтое облако».
И все-таки пистолет в карман положил. На всякий случай.
Сын уже спал. Судя по блаженному выражению его физиономии, сыну снились вовсе не комиссарские, а вполне хорошие сны.