Самозванец
Шрифт:
Почти беззвучный вздох слетел с ее губ, как ему показалось, вздох покорности и чувственности, впрочем, он мог принять желаемое за действительное.
Клара не чувствовала ничего, кроме его прикосновений и сладко-терпкого запаха. Кромешная тьма действовала успокаивающе. Если не видишь, что делаешь, то вроде бы ты этого и не делал.
И все же тепло его тела и прикосновения губ были абсолютно реальны, как, впрочем, и его руки, уверенно оглаживающие ее бедра.
Каждое новое прикосновение словно пламенем обжигало ее. Ей даже показалось,
Она почувствовала его возбуждение и посильнее сжала ноги, но ее бедра независимо от нее начали совершать круговые движения. В ее ягодицы упиралось нечто подобное железному пруту довольно внушительных размеров.
Она призывно шевельнула бедрами и ощутила, как его чресла прижались к ее ягодицам. Будто горячий воск залил ее лоно, до боли распухшее от неутоленного желания.
Ее собственное тело казалось ей чужим. Откуда в ней эта чувственность? Кто эта женщина, бесстыдно прижимающаяся в темноте к почти незнакомому мужчине?
Это Роза. Это она прикрыла рукой его широкую теплую ладонь на своем бедре. Наклонила голову, маня его губы прикоснуться к мочке ее уха.
Позволяла его жару проникать внутрь, пробуждая давным-давно уснувшие желания.
Это она медленно направила его руку к своей талии, а потом к груди.
Когда он провел большим пальцем по соску, вздыбившая под лифом, Клара издала слабый стон, который, словно гром, прозвучал в темноте убежища.
Оба оцепенели, от страха учащенно забилось сердце. Но разговор в комнате не прервался, и парочка вздохнула с облегчением.
Обострившееся чувство опасности лишь усилило желание и в то же время оправдало попытку до конца использовать этот момент эротического уединения.
Не довольствуясь ласками груди, скрытой под тканью, Далтон стал стягивать с ее плеч серое невзрачное платье горничной. Каждый дюйм медленно обнажавшихся плеч он приветствовал поцелуем.
Розу била дрожь. Далтон засомневался: может, она дрожит от страха, а не от вожделения? И он вовсе ей не нужен?
Но когда Далтон замешкался, она издала слабый стон и нетерпеливо задвигала ягодицами, стараясь сильнее почувствовать его возбужденную плоть. Далтон скрипнул зубами и закатил глаза, изнывая от неудовлетворенного желания.
Его дыхание участилось, сердце билось как сумасшедшее, он окончательно потерял над собой контроль.
Длинный узкий рукав платья соскользнул достаточно низко, но грудь все еще оставалась в плену ткани.
У Далтона имелся опыт расстегивания платьев в полной темноте.
С чувством обреченности Клара чувствовала, как поддавалась каждая пуговка.
– Любимая, – выдохнул он, освободив ее от платья. – Я Розой бы тебя назвал…
Шекспир? Боже, разве может быть что-нибудь более притягательное, чем дерзкий грабитель в маске, знающий поэзию? Клара буквально растаяла от его нежного шепота.
Знай он, кто она такая, наверняка испытывал бы те же самые чувства, разве статус имеет какое-то значение?
Когда последняя пуговка выскользнула из петли, лиф платья легко соскользнул с плеч. Она вспомнила ночь, когда, полуобнаженная, очнулась в саду. Но эта мысль сгорела в пламени, вызванном его прикосновением.
Она почувствовала, как теплое нежное дыхание омыло ее обнаженную грудь, когда Монти коснулся губами ее разгоряченной кожи.
Ни разу в жизни она ни перед кем не стояла обнаженной, и вот сейчас Клара чувствовала себя такой порочной, незащищенной и все же свободной. Когда его теплая ладонь обхватила ее грудь, она вздрогнула, ощутив жар его тела.
Положив руку на ее грудь, он нежно сжал мягкую, но упругую плоть, затем его пальцы, заскользив по уменьшающейся спирали, коснулись ее соска и начали легко пощипывать его.
Она извивалась в его объятиях, и тогда он, чтобы заставить ее замереть, нежно прикусил тонкую кожу шеи. Его рука скользнула ко второй груди и повторила дразнящее пощипывающее движение. Новые ощущения, вызванные его ласками, сладкой истомой разлились внизу живота.
Она умрет. Прямо здесь, прямо сейчас.
Но его рука покинула ее грудь, а столь возбуждающее покусывание сменилось ласковым поцелуем. Она вся дрожала от желания, и ей хотелось большего.
– Не останавливайся, – выдохнула она.
Он молчал, но его рука, скользнув по ее талии, опустилась к ноге, тут же начав неспешное движение обратно.
– О да, – прошептала она. – Прошу тебя.
Он приложил палец к ее губам, продолжая поднимать подол платья, сначала до колен, потом до бедер. Она почувствовала, как легкий сквознячок омывает ноги, после чего его ласковые пальцы огладили внутреннюю сторону бедер.
– Раздвинь ноги, – шепнул он, прижавшись губами к ее уху.
Она повиновалась.
Она почувствовала слабое касание его руки на своих завитках, потом ощутила нежное исследующее прикосновение. Он безошибочно определил центр ее удовольствия, тот, который так и не удалось отыскать Бентли. Его пальцы увлажнились, и он продолжил ласкать ее лоно, отчего у нее перехватило дыхание.
Клара извивалась, прижавшись к нему, а он возносил ее все выше и выше к вершине блаженства своими прикосновениями. Все сильнее и сильнее прижимал свое естество к ее ягодицам.
Его губы коснулись ее уха.
– Не издавай ни звука, – приказал он. Потом рывком ввел в ее лоно палец. Она с трудом сдержала рвущийся из груди стон.
Придя в себя, Клара вдруг вспомнила, где и почему они находятся.
– Они не могли нас слышать? – в ужасе прошептала она.
Он поцеловал ее в ухо.
– Мой прекрасный цветочек, они давно ушли. Слуги убирали со стола, когда ты рухнула на меня.
Почувствовав, как он убирает руку из-под ее юбок, Клара вновь ощутила желание. Что она натворила?
– Думаю, нам лучше отправиться на чердак, мой розовый бутончик.