Самурай. Легендарный летчик Императорского военно-морского флота Японии. 1938–1945
Шрифт:
Мы едва сдерживались, чтобы не расхохотаться. Письмо было подписано летчиками-истребителями с базы в Порт-Морсби. Лейтенант Сасаи поставил нас по стойке „смирно“ и сурово отчитал за „идиотское поведение“. Мы получили приказ больше никогда не устраивать авиационных шоу над аэродромом противника. Но шутка нам удалась, и мы получили огромное удовольствие от своей „пляски смерти“.
В тот вечер никто из нас не знал, что на следующий день нам суждено стать свидетелями настоящей „пляски смерти“, но уже без фиглярства в воздухе. Семь истребителей из нашей эскадрильи сопровождали восемь бомбардировщиков, получивших задание нанести удар по Порт-Морсби. Едва мы долетели до базы противника, как восемнадцать истребителей ринулись на нас со всех сторон. Это был первый
Мы увидели, как „P-39“ на огромной скорости ринулся сверху на строй бомбардировщиков, но не успели вовремя помещать атаке. Всего мгновение назад небо было чистым, но уже в следующую секунду самолет противника открыл ураганный огонь по замыкающему строй бомбардировщику. Затем, сделав переворот, истребитель вошел в пике и оказался вне пределов досягаемости наших орудий. Шлейф пламени потянулся за бомбардировщиком. Приблизившись, я узнал этот самолет. Это был бомбардировщик, накануне приземлившийся в Лаэ, его пилот беседовал с нами в казарме. Вскоре горящий самолет накренился носом вниз и резко скользнул на крыло. Он быстро терял высоту, и, казалось, вот-вот перестанет слушаться пилота. Оставались считаные секунды, крылья и фюзеляж были объяты пламенем.
Внезапно нос пылающего самолета дернулся вверх, и бомбардировщик начал набор высоты. Я с изумлением следил за самолетом, начавшим вычерчивать петлю – невыполнимую для этого типа машин фигуру высшего пилотажа. Летчик – тот самый, что рассказывал нам о своей мечте выполнить мертвую петлю, – теперь пытался сделать ее на своем бомбардировщике. Самолет набирал высоту, затем завис на мгновение в воздухе носом вверх и в следующую секунду превратился в огненный шар, полностью исчезнув в пламени.
Пылающая масса рухнула вниз. Прежде чем она успела коснуться земли, раздался оглушительный взрыв объятых огнем топливных баков».
Глава 17
В течение мая, июня и июля шли почти непрекращающиеся воздушные бои. Лишь после войны я узнал, что действия нашей базировавшейся в Лаэ авиагруппы оказались самыми успешными из всех операций японской истребительной авиации, действовавшей отнюдь не столь блестяще в других местах. База в Лаэ стала для противника настоящим «осиным гнездом» истребителей. Даже Рабаул, являвшийся главной базой наших бомбардировщиков и надводных кораблей, не мог похвастать столь значительными успехами в уничтожении самолетов противника, каких добились мы за четыре месяца с середины апреля до середины августа.
Мы летали на лучших по тем временам истребителях на всем Тихоокеанском театре военных действий. Наши летчики благодаря строгим требованиям, предъявляемым к подготовке пилотов в довоенной Японии, имели явное превосходство над противником, многие из них обладали огромным опытом, приобретенным в боях в Китае.
Поэтому неудивительно, что противник нес такие огромные потери в боях с нашими истребителями, базировавшимися в Лаэ. Но нам тогда казалось, что наивысшей похвалы заслуживает мужество летчиков и экипажей, пилотировавших вражеские «B-25» и «B-26». Эти двухмоторные самолеты не обладали огневой мощью и защитной броней «Летающих крепостей», и, тем не менее, они часто наносили удары по базе в Лаэ и другим объектам без сопровождения истребителей, что считалось у нашего командования непременным условием выживания бомбардировщика в бою.
Самолеты противника всегда совершали налеты на небольшой высоте, снижаясь с 1500 футов до такого уровня, что порой едва не задевали верхушки деревьев. Помимо мужества летчики противника обладали высочайшим мастерством,
23 мая семь Зеро вступили над Лаэ в бой с пятью «B-25» и «утопили» один из них в море в 30 милях к югу от Саламоа. На следующий день шесть бомбардировщиков попытались снова нанести удар. Их экипажам не повезло, поскольку находившаяся на острове сеть наблюдательных пунктов засекла их на дальних подступах к Лаэ, и одиннадцать истребителей атаковали злополучные бомбардировщики, сбив пять из них и сильно повредив шестой. Я участвовал в обоих перехватах, и в архивах Генерального штаба Императорских вооруженных сил за мной числятся три сбитых за эти два дня бомбардировщика.
В конце мая натиск противника усилился. 25 мая впервые четыре бомбардировщика «B-17» атаковали под прикрытием двадцати истребителей. Над пиками гор Оуэн-Стэнли разверзся настоящий ад, когда шестнадцать Зеро ринулись сверху на ряды вражеских самолетов. Пять истребителей противника были сбиты, но «Летающим крепостям» удалось уйти. Через три дня пять «B-26» без прикрытия совершили налет на Лаэ. Я записал на свой счет еще одну победу. 9 июня я сбил над океаном еще два «B-26».
Все смешалось, дни стали похожи один на другой. Жизнь превратилась в бесконечную череду повторяющихся событий: вылеты на поиск противника, сопровождение бомбардировщиков в Порт-Морсби, беготня к самолетам для взлета по тревоге на перехват приближающихся бомбардировщиков противника. Запас самолетов у союзников казался неисчерпаемым. Каждую неделю противник нес серьезные потери, но его самолеты по два, по три, а то и целыми дюжинами продолжали совершать налеты. С течением лет многие подробности тех боев стали забываться, даже несмотря на дневник, который я регулярно вел. Но некоторые события я помню очень отчетливо.
Незабываемой стала бойня 24 мая, когда сигнал воздушной тревоги превратил базу в потревоженный муравейник. Шесть находившихся на боевом дежурстве самолетов уже успели взлететь, пока мы, вцепившись в борта кузова грузовика, везущего нас из казармы, добирались до аэродрома. Не теряя ни минуты, мы поднялись в воздух. Мой истребитель оторвался от земли, когда бомбы вспахали взлетную полосу прямо позади меня. К тому моменту, как шесть «B-25», отбомбившись, повернули домой, в воздухе находились одиннадцать Зеро. Нисидзава и Ота первыми догнали самолеты противника и открыли по двум из них ураганный огонь. Через несколько секунд два «B-25» были объяты пламенем. Они рухнули неподалеку от нашего аэродрома. Остальные наши летчики набросились на оставшиеся четыре бомбардировщика, которые, искусно маневрируя, ушли из-под огня и оказались над морем. Все одиннадцать истребителей ринулись в погоню за противником.
Миновав Саламоа, мы начали атаку. В очередной раз наши летчики продемонстрировали свое неумение действовать в едином строю. Каждый считал, что это его бой, и гонялся за бомбардировщиками, не обращая внимания на товарищей. Зеро, делая крутые виражи, старались избежать столкновения с другими истребителями, пилотам то и дело приходилось совершать перевороты, чтобы не попасть под огонь своих самолетов, наугад стрелявших по бомбардировщикам. Оказавшись над водой, «B-25» резко снизились и понеслись всего в каких-то 10 ярдах над волнами. Их тактика оказалась вполне разумной: наши самолеты не могли отвесно пикировать и были лишены возможности атаковать снизу с набором высоты. Один из Зеро, начав с ревом пикировать на летящий первым бомбардировщик, неправильно рассчитал расстояние и на полной скорости рухнул в воду.